Мартовскіе дни 1917 года

Думается, что на ршеніе Милюкова и Гучкова больше всего повліяла окружавшая обстановка. Становилось ясно, что историческій путь в данном отрз времени шел не по тм линіям, которыя намчались теоретическими выкладками политиков: событія рождались "психологіей масс", как выразился кн. Львов в дальнйшем разговор с Алексевым. Эту психологію масс в революціонной столиц Родзянко в разговор с тм же Алексевым в 10 час. вечера опредлил словами: "Хотя эти акты (манифесты) не опубликованы, но слух о них прошел и встрчен населеніем с ликованіем. Произведен салют с крпости новому правительству в 101 выстрл". В дополненіе к словам Родзянко случайный фланер в то время на улицах столицы, толстовец Булгаков, вспоминает, что извстіе об отреченіи "Николая" и "Михаила" вызывало восторженное "ура". — "Вс были именинниками". В "низах" — на "улиц", переходящей в "демократію", общее настроеніе "против Романовых", — отмчает вновь Гиппіус. На пессимистическую реплику нач. штаба предсдатель Думы замтил: "Искренне сожалнію, что Ваше Высокопревосходительство так грустно и уныло настроены, что тоже не может служить благопріятным фактором для побды, а я вот и вс мы здсь настроены бодро и ршительно".

Скептики не только уступили всеобщему оптимизму, но и сами им заразились: Милюков на другой день сдлался даже самоувренным, как отмчают современники. Очевидно, он думал, что опытный рулевой сумет всетаки направить государственный корабль, вопреки революціонной стихіи, в надлежащее русло. Таким путем ему в первые, по крайней мр, дни все еще рисовался путь, который он отстаивал на Милліонной. Об этом опредленно говорит офиціальная телеграмма 6 марта англійскаго посла в Лондон. Бьюкенен передавал Бальфуру, на основаніи своего разговора с Милюковым от означеннаго числа: министр ин. д., выразив "большую удовлетворенность положеніем дл", полагал, что "окончательным устройством вещей явится избраніе новаго императора. Единственным кандидатом он считал в. кн. Михаила. Его Высочество пріобрл большую популярность посл опубликованія своего манифеста".

Таким образом заря новой Россіи и в представленіи лидера думской общественности занималась при ауспиціях, скоре благопріятных. Естественно, что Карабчевскій, постившій через нсколько дней новаго руководителя вншней политикой в качеств предсдателя "комиссіи по разслдованію германских зврств", нашел Милюкова в настроеніи радужном и в себ увренном: он вновь "и помолодл и пріосанился". И Палеолог записал 4 марта: Милюков в 24 часа от отчаянія перешел к полной увренности. Милюков отнюдь не был одинок: мы видли, в каких повышенных тонах привтствовал революцію через нсколько дней акад. Струве — тот Струве, который находился в Дум в первые революціонные часы и встртил Набокова в "крайне скептическом" настроеніи.

5. Послдній штрих.

...Вс вновь собрались в Таврическом Дворц для выработки формы опубликованія двух отреченій. Случайно присутствовавшій при обсужденіи проф. Ломоносов (он привез "подлинник" манифеста Николая II, полученный от Гучкова и находившійся в мин. пут. сообщ., и ждал офиціальнаго текста, актов отреченія, так как печатать его должна была типографія министерства), изобразил в воспоминаніях обстановку, в которой происходило обсужденіе — вроятно, нсколько карикатурно. "Как назвать эти документы? По существу это суть манифесты двух императоров", — заявил Милюков.— "Но Николай придал своему отреченію иную форму, форму телеграммы на имя Начальника Штаба. Мы не можем мнять эту форму", — возразил Набоков. — "Пожалуй. Но ршающее значеніе имет отреченіе Мих. Ал... Оно написано вашей рукой, Вл. Дм., и мы можем его вставить в любую рамку. Пищите: "Мы, милостью Божіей, Михаил II, Император и Самодержец Всероccійскій... объявляем врным подданным вашим"... — "Позвольте... да вдь он не царствовал"... Начался горячій спор... Милюков и Набоков с пной у рта доказывали, что отреченіе Михаила только тогда имет юридическій смысл, если признать, что он был императором... Полночь застала нас за этим спором. Наконец, около 2 час. ночи соглашеніе было достигнуто. Набоков написал на двух кусочках бумаги названія актов:

1. Акт об отреченіи Государя Императора Николая II от престола Государства Россійскаго в пользу Великаго Князя Михаила Александровича.

2. Акт об отказ Вел. Кн. Мих. Ал. от воспріятія верховной власти и о признаніи им всей полноты власти за Временным Правительством, возникшим по почину Гос. Думы"...

"Над этими строками, — язвительно замчает мемуарист, — можно поставить заглавіе: "Результат первых шести часов работы ироніи Временнаго Правительства"[297]. Нкоторая доля истины в этой ироніи имется: только в 3 часа 50 мин. ночи 4-го марта из Петербурга пошло в Ставку столь нервно ожидавшееся там офиціальное увдомленіе об отказ Мих. Алек, "воспріять верховную власть впредь до опредленія Учредительным Собраніем формы правленія".