Мартовскіе дни 1917 года

Врится с трудом, что совтскіе дятели в Петербург могли ничего не знать о только что описанном путешествіи думских посланцев вплоть до момента, когда т вернулись из Пскова, но всетаки предположительно допустим такую возможность. По шульгинской версіи, повторенной в записи Палеолога, поздка в Псков была ршена и организована в отсутствіе членов Врем. Комитета, принадлежавших к соціалистической групп, т. е. Керенскаго и Чхеидзе. Поэтому особливо важно выслушать Керенскаго, тм боле, что в "записках" Суханова ставится вопрос: "от чьего имени была организована поздка в Псков Гучкова и Шульгина? Если от имени Временнаго Комитета Гос. Думы, то извстно ли было о ней его членам Керенскому и Чхеидзе? Если им было об этом извстно, то почему не было доведено до свднія Исп. Комитета?" Керенскій, как мы знаем из собственнаго его признанія, совершенно не интересовался разговорами во Врем. комитет о форм правленія и не трудился даже представлять свои возраженія, так как он ни минуты не думал, что проекты о сохраненіи монархіи могут осуществиться. Поэтому сам по себ вопрос о поздк Гучкова совершенно исчезает из орбиты вниманія мемуариста. Возможно, что Керенскій в момент, когда ршался окончательно вопрос, дйствительно, не был в Таврическом дворц, — он отправился (впервые за эти дни) домой, чтобы в иной обстановк наедин обсудить вопрос о своем участіи в правительств[72]. То, что разсказывает Керенскій, еще боле запутывает вопрос. Он вспоминает, как "утром" 2 марта случайной, текущей толп, заполнявшей Екатерининскій зал Думы, Милюков объявил о созданіи временнаго правительства и о регентств Мих. Алекс. (О рчи Милюкова будет сказано дальше, — необходимо отмтить только, что произнесена она была не "утром", как изображает Керенскій, а в 3 часа дня, т. е. в момент, когда экстренный позд Гучкова "прорвался" уже через Гатчину). Заявленіе Милюкова вызвало взрыв негодованія среди демократических элементов Таврическаго дворца. Исп. Ком. поспшил собрать вночередное собранiе и подвергнуть Керенскаго пристрастному, почти враждебному («des plus hostoles») допросу. Керенcкій отказался вступать в дискуссію и ограничился заявленіем, которое и приводится (в кавычках) в воспоминаніях[73]:  "Да, такой проект существует, но он никогда не будет реализован. Он не осуществим, и нт основанія волноваться. Со мной не совтовались по вопросу регентства, и я не принимал никакого участія в спорах по этому поводу. В крайнем случа, я могу всегда потребовать от правительства отказа от этого проекта или принятія моей отставки"... Тм не мене Исп. Ком. ршил предпринять мры для противодйствія осуществленію думскаго проекта о регентств. Он пожелал послать собственную делегацію в Псков одновременно с Гучковым и Шульгиным, которая должна была выхать в "тот же день[74], а при невозможности это осуществить, лишить "наших делегатов", как выражается мемуарист, возможности вызда. отказав им я подач позда". Никто из других мемуаристов лваго политическая сектора прямо не упоминает о таком засданіи Исп. Ком., и, как мы увидим, в дальнйшем к разсказу Керенскаго приходится относиться весьма скептически, насколько он касается перипетій, связанных с поздкой в Псков. Перед нами лишь новая форма все той же легендарной версіи. Однако, Керенскій не только не отрицает факта, что он знал о поздк Гучкова и Шульгина, но и того, что фактически об этой поздк были освдомлены представители Исп. Ком. Надо думать, что они были освдомлены раньше, ибо из рчи Милюкова отнюдь не вытекало сообщеніе. что Гучков выхал в Псков или готовится к отъзду, — вытекало совсм другое: "И вот теперь, когда я в этой зал говорю, — сказал Милюков, — Гучков на улицах столицы организует нашу побду". Керенскій заканчивает свой разсказ лаконическим заявленіем: «mais. tout finit par s'arranger».