Мартовскіе дни 1917 года

В этом успокоеніи, несомннно, значительную роль сыграла иниціатива совтских кругов. Отсюда был дан толчек организаціи на мстах столичнаго населенія и гражданской милиціи, — "милиціи младенцев", как назвал ее один из ея руководителей, так как наряду со студенческой и рабочей молодежью записывались и скауты 10-15 лт. Сдлавшись 28-го неожиданно для себя комиссаром Петербургской стороны, по предложенію членов Исп. Ком. Совта, один из редакторов "Русскаго Богатства", Пшехонов. счел "необходимым зайти в Исп. Ком. Гос. Думы, чтобы получить от него полномочія". Писателю пришлось бесдовать с Милюковым, и он вынес впечатлніе, что в думском Комитет вопрос об организаціи власти на мстах даже не поднимался "Для меня все ясне становилось, что Совт Р. Д. ршительно опережает думскій комитет", — таково тогдашнее заключеніе мемуариста: уж в 4 часа в ночь на 28-ое Исп. Ком. приступил к организаціи районных комитетов. При наличности Думскаго Комитета в Петербург не могло создаться центральнаго объединенія на подобіе тх комитетов общественных организацій, в состав которых входили совтскіе представители, как одна из составных частей, и в руки которых в других городах фактически перешла власть в первые дни революціи. Так с перваго дня на столичной периферіи создалось своего рода двоевластіе, перешедшее очень скоро к полной административной, почти анекдотической неразберих, когда всякаго рода самочинные "гражданскіе" и иные районные комитеты с их комендантами и комиссарами проявляли "сепаратистскія" вольности. Но в первые дни "комиссаріат" на Петербургской сторон, созданный в цлях "водворить здсь свободу и установить народную власть", как видно из ярких воспоминаній его руководителя, имл огромное сдерживающее и организующее начало, ибо "праздничное, даже ликующее настроеніе" в масс при пароксизм "сомннія, тревоги и страха" само по себ вовсе не гарантировало ещё эксцесов. Не стоит говорить о возможных послдствіях той "неслыханной" свободы, которая водворилась для "преступнаго міра" с открытіем тюремных дверей[78].

Вопреки распространенному представленію в т дни для столичной солдатской массы имл умиротворяющее значеніе и пресловутый "приказ № 1". "Утром 2 марта (т. е. в то самое утро, когда на улицах и в казармах стал извстен "Приказ № 1" и создалась в изображеніи Шульгина и его единомышленников сгущенная атмосфера "убійств") офицеры свободно могли появляться на улицах" — свидтельствует на основаніи непосредственнаго наблюденія Набоков, подчеркивавшій в воспоминаніях, что выходить с утра 28-го на улицу в офицерской форм стало опасно. Но в первые два-три дня эта опасность все же была относительна — не смерть витала, конечно, над тм, кто носил офицерскую форму, а ему грозило насильственное разоруженіе со стороны возбужденной толпы. Что может быть наглядне показаній командира 82 пх. Дагестанскаго полка, барона Радека, офиціально доносившаго 1 марта нач. Штаба верх. главноком. Алексеву о перипетіях, им пережитых 28 фев. в Петербург, когда он возвращался из отпуска. Толпа хотла разоружить его на Балтійском вокзал, но оставила, как только узнала, что он дет на фронт. Барон с Балтійскаго вокзала пошел пшком на Царскосельскій и в донесеніи сообщал, что "по дорог... солдаты честь отдавали, хотя не вс. а чернь угрожала и старалась напугать, стрляя через голову на воздух". Командир Дагестанскаго полка был офицером, враждебно относившимся к революціи, и держал себя, пожалуй, в толп даже вызывающе. На вокзал, — писал он в рапорт, — "на предложеніе хать в Гос. Думу, гд засдал какой-то комитет, узурпировавшій власть и называвшій себя Временным Правительством, я, конечно, отказался".