Мартовскіе дни 1917 года

Так было в разгар солдатскаго мятежа[79]. Конечно, были насилія, были убійства и в Петербург Но могут ли отдльные эксцессы свидтельствовать о специфической атмосфер убійств, которая создалась в первые дни революціи? Общій колорит эпохи настолько очевиден и ясен, что испытываешь нкоторое чувство неловкости за озлобленіе мемуариста, который в своих личных переживаніях стремится изобразить перед потомством дйствительность в сугубо мрачных тонах. Он возводит клевету на тогдашнюю современность — она была очень далека от фанатичной проповди своего рода "варфоломеевской ночи". Трудно случайной статистикой что-либо доказать. В свое время в статистическом отдл петербургская комитета союза городов был составлен список "пострадавших" в дни февральско-мартовской революціи.  Данныя тогда же были опубликовали в газетах с указаніем, что они были собраны студенческой организаціей союза. Основаніем для составленія списка послужили свднія, доставленныя из больниц и лазаретов. Немало пострадавших в такую регистрацію, понятно, не было включено. Ген. Мартынов, пользовавшійся архивным матеріалом Чр. Сл. Ком., куда эти данныя были представлены, приводит Цифру 1.315 пострадавших (убитых и раненых)[80]. Распредляется это число так: офицеров 53, солдат 602, чинов полиціи 73, граждан обоего пола 587. Сколько среди них было убитых, мы не знаем. Число "жертв революціи" (их было по офиціальной статистик 181), торжественно похороненных 23 марта на Марсовом пол, ничего не говорит, ибо это была революціонная демонстрація, мало считавшаяся с реальностью[81]. Запись Гиппіус 7 марта, говорящая об "уродливом" копаніи могил для "гражданскаго там хороненія собранных трупов, державшихся в ожиданіи", повидимому, не очень далека от дйствительности[82]. Сколько среди этого неизвстнаго количества убитых погибло от шальной "революціонной" пули в дни безсмысленной уличной перестрлки, носившей или демонстративный характер, или вызванной паникой, неумніем обращаться с оружіем, а нердко служившей забавой подростков? Мы этого никогда не узнаем. Шкловскій, непосредственный участник революціонных дйствій, убжден, что большинство погибших надо отнести к числу случайных жертв. Конечно, воспріятія современников были крайне субъективны, — напр., ген. Селиванов на фронт заносил в дневник со слов письма от "Тамуси": "в газетах не было 1/8 того, что было на дл. Ужасно! Вот вам и свобода печати и слова".

Посколько мы можем признать относительную цнность приведенной статистики, посколько приходится заключить, что она опровергает граничащая с инсинуаціей сужденія мемуаристов, пытающихся подчас сознательно каким-то кровавым туманом окутать первые дни февральской революціи. Как ни далека была от уличной жизни придворная дама Нарышкина, все же она не могла бы написать в свой дневник 28-го: на улицах полный порядок, нигд ни малйшаго насилія. Не только люди в "офицерской форм", но и люди в ненавистном масс полицейском мундир не подвергались на улицах Петербурга жестокой расправ в дни "солдатскаго бунта". Когда бывшій член Гос. Думы Бородин (к. д.) в день десятилтія революціи вспоминал в нью-іоркском "Новом Русском Слов", как "полицейских безпощадно убивали в участках и на улиц", его память, быть может, и безсознательно воспроизводила под напором послдующих переживаній нчто такое, что было очень далеко от дйствительности — слишком разительна была та цифра  —  70, которую давала "статистика". Наблюдавшіе уличную толпу, реально отмчают нам "озлобленность" против полицейских в моменты, когда обнаруживалась стрльба с крыш из пулеметов (воображаемых), или когда ловили переряженных "фараонов". На этих расправах особо останавливается в своих воспоминаніях бар. Врангель (отец); ряженые городовые, — по его словам, — становились "гипнозом, форменным сумасшествіем" толпы, их ловили и убивали, принимая подчас бднаго трубочиста с метлой за коварнаго и хитроумнаго фараона. Но, — должен отмтить мемуарист, — очень скоро интерес к городовым пропал.

В Петербург, гд происходили уличныя столкновенія, неизбжно эксцессов было больше, нежели там, гд переворот по инерціи совершался в мирном порядк, и в силу этого носил характер переворота, дйствительно, безкровнаго. Таков, однако, был характер революціи почти по всей Россіи, и он опредляет собой общее настроеніе в гораздо большей степени, чм отдльные, всегда возможные эксцессы; как передавал корреспондент "Русских Вдомостей.", в Кіев говорили, что в революціонные дни в город погиб всего один человк, да и тот из мди (памятник. Столыпину)[83]. Убійства офицеров в Петербург были единичными случаями. Этот факт тогда же отмтил французскій генерал Лавери в донесеніи шефу своей военной миссіи в Ставк ген. Женену (донесеніе 28-го помченное 1 1/2 час. дня). Черным пятном на революціи остаются происшедшія в специфической обстановк трагическія событія в Кронштадт и Гельсингфорс: по офиціальным приблизительным данным в Кронштадт погибло около 60 офицеров, в Гельсингфорс 39 (этих событій мы еще коснемся в другом контекст).