Мартовскіе дни 1917 года

Нѣсколько отвлеченное построеніе, представителя фронтовой демократіи, соціологически, вѣроятно, правильное (поправка должна быть сдѣлана, может быть, в сторону примата пропаганды "безотвѣтственных" элементов) противопоставлялось той системѣ оздоровленія арміи, которая, по его выраженію, сводилась к репрессивным "мѣрам желѣза и крови" и которой аплодировало на Гос. Совѣщаніи так называемое "правое" крыло. Кучин, болѣя "ужасами в арміи", указывая, что "эту тоскующую, ищущую безплодно пути к своему возрожденію массу темных людей, нельзя представлять себѣ взбунтовавшимися рабами, которых "покорностью можно заставить жить так, как надо"[432]. Спор этот вводит нас непосредственно во "второй період" жизни арміи, лишь началом своим захватывающій эпоху перваго Временнаго Правительства. В сущности основное положеніе фронтового делегата, говорившаго от имени революціонной демократіи, косвенно подтвердил в своей рѣчи и первый верховный главнокомандующій революціоннаго времени. В своем словѣ, полном заостренной горечи за пережитое и страданіем за судьбы арміи, Алексѣев объективно не мог оцѣнить того недавняго прошлаго, которое тогда было еще жгучим настоящим и, не добром помянув выборные коллективы, все же подлинный вождь арміи признал, что в нѣдрах своего здороваго организма армія могла переварить "ядовитую пилюлю" в видѣ "приказа № 1", но ее разрушала не встрѣчавшая должнаго противодѣйствія пораженческая (употребим для простоты и отчетливости термин из языка дореволюціоннаго — его употребили Каледин и Маклаков в своих рѣчах на Гос. Сов.) агитація — "с этим труднѣе было бороться".

В апрѣлѣ, повторяем, еще рано было говорить о "чудѣ", которое одно только могло спасти армію. Вслушаемся в отчеты уполномоченных Врем. Комитета, посѣтивших фронт в апрѣлѣ. Мы не ммѣем офиціальнаго отчета депутатов Мансырева и Филоненко, командированных 5 апрѣля на Юго-Западный фронт и вернувшихся 21-го. Но Мансыров в воспоминаніях разсказал о своих впечатлѣніях. Воспоминанія Мансырева, правда, очень далеки о воспроизведенія былой дѣйствительности с точностью, доступной мемуаристу, но едва ли он сильно погрѣшил против общаго впечатлѣнія вынесеннаго из поѣздки: "Юго-Западный фронт производил впечатлѣніе хорошее". Такое же заключеніе, по его словам, вынесли и два других думца — Шаховской и Кузьмин, которые одновременно были на фронтѣ. "Мы посѣтили — вспоминает Мапсырев — свыше 25 полков, не считая отдѣльных небольших отрядов, а также разных митингов, составлявшихся по пути из солдат и мѣстных жителей... Настроеніе патріотическое, полное готовности к наступленію, недурная дисциплина и даже отсутствіе рѣзкаго антагонизма между солдатами и офицерами; бывали кое какія недоразумѣнія, но мы их сравнительно легко ликвидировали" — депутат ѣздил с совѣтскими делегатами ("нѣсколько хуже" было настроеніе в VIII Калединской арміи).

Об апрѣльских настроеніях в Особой арміи мы имѣем опубликованныя выдержки из офиціальнаго отчета членов Думы Масленникова и Шмакова о поѣздкѣ на фронт в серединѣ мѣсяца. Резюме их доклада довольно пессимистично: "сравнивая дух арміи в настоящее время и в первые дни революціи при посѣщеніи Сѣвернаго фронта, к сожалѣнію, приходится констатировать, что та пропаганда, которую вела Германія у нас в тылу через своих вольных и невольных провокаторов и шпіонов, а также пропаганда на фронтѣ под видом перемирія и братанія сдѣлали свое губительное дѣло... Успѣх нежелательной пропаганды в нѣкоторых частях лежит в том, что он бьет по самому больному мѣсту. Всѣ устали воевать — большевицкая пропаганда проповѣдует скорѣйшее прекращеніе активных военных дѣйствій (оборонительная война и мирный конгресс)... Вот почему так крѣпко. укоренилось неправильное пониманіе мира без анексій, как отказ от всякой наступательной войны... Огромная масса солдат рада вѣрить в то, что нѣмцы пойдут на всѣ требованія, выставленныя русской демократіей. Нѣмцы, отлично учтя это настроеніе, всячески стараются его поддержать и развивать, прекратив обстрѣл наших позицій и проповѣдуя свое миролюбіе организованным и планомѣрно проводимым братаніем. Зараза, идущая из тыла, одинаковая с пропагандой нѣмцев, убѣждает менѣе сознательную часть солдат в возможности их мыслей и чаяній".