Мартовские фиалки

Я прикинул, что общая сумма составит не менее 37 500 марок, и значит, я буду обеспечен надолго. Я обнаружил, что согласно киваю головой, хотя условия, которые он выдвинул, не очень пришлись мне по душе. Впрочем, за сорок тысяч марок можно было согласиться с любыми условиями.

— Однако хочу вас предупредить: я не из терпеливых. — Сикс опять пошел в атаку. — Мне нужны результаты, причем быстро. Чек на ваши текущие расходы я подписал.

Он кивнул своему подручному, и тот протянул мне чек на тысячу марок, по которому я мог получить деньги в «Приват коммерц банке».

Шем снова полез в портфель и вынул оттуда письмо на бланке Немецкой компании по страхованию жизни.

— Здесь записано, что вы наняты нашей компанией, чтобы расследовать обстоятельства пожара до поступления иска на выплату страховки. Дом был застрахован у нас. Если у вас возникнут какие-то проблемы, обращайтесь ко мне и ни в коем случае не тревожьте господина Сикса. Вы не имеете права даже упоминать его имя где-либо. Вот вам папка — здесь вся информация, которая может вам понадобиться.

— Я вижу, что вы все предусмотрели, — не без сарказма произнес я.

Сикс встал, за ним поднялись мы с Шемом — я с трудом разминал ноги после долгого сидения.

— Когда вы приступите к расследованию? — спросил Сикс.

— Как только проснусь.

— Отлично. — Он похлопал меня по плечу. — Ульрих отвезет вас домой.

Он подошел к столу, уселся на стул и углубился в изучение бумаг, не обращая на меня больше никакого внимания:

Пока я ждал в этом крохотном вестибюле, когда дворецкий приведет Ульриха, к дому подъехала машина. Судя по звучному рыку мотора, это был не роскошный лимузин, а какая-то спортивная модель. Я услышал, как хлопнула дверца автомобиля, затем раздались мягкие шаги по гравию и скрежет ключа в двери. Дверь открылась, и в дом вошла женщина, в которой я сразу же узнал кинозвезду студии «UFA» Ильзу Рудель. Шуба на ней была из темного соболя, а вечернее платье — из голубого атласа органзы. Она с удивлением взглянула на меня, и я был сражен наповал тут же. Вот это женщина! У нее была фигура, которая могла только присниться, и хорошо бы этот сон повторялся как можно чаще. Но даже во сне я не смог бы вообразить, чтобы такое тело принадлежало Сиксу. Несложно было представить эту женщину где-нибудь на прогулке, заигрывающей с мужчинами — зрелище завораживающее…

— Доброе утро, — поздоровался я, но в эту минуту в прихожую своей кошачьей походкой вошел дворецкий, и внимание Ильзы переключилось на него. Он помог ей снять шубу.

— Фаррэй, где мой муж?

— Господин Сикс в библиотеке, мадам.

Тут у меня глаза полезли на лоб. Когда узнаешь, что такая богиня замужем за уродливым гномиком, которого я только что оставил в библиотеке, лишний раз понимаешь, что значит власть богатства. Я смотрел, как она идет к двери, ведущей в библиотеку: фрау Сикс — а я все еще не мог осознать до конца, что это жена Сикса, — была высокой, пышущей здоровьем блондинкой, с формами, столь же внушительными, как счет ее мужа в швейцарском банке. Ее рот был сердито сжат, а мои познания во френологии[9] позволяли сделать вывод, что эта дама привыкла повелевать, особенно если дело касалось денег. В ее ушах совершенной формы сверкали бриллиантовые клипсы, а когда она проходила мимо меня, я почувствовал запах одеколона «4711». Только я подумал, что она, очевидно, вообще меня не заметит, как фрау Сикс посмотрела в мою сторону и холодно произнесла:

— Спокойной ночи, кто бы вы ни были.

И прежде чем я, в свою очередь, успел пожелать спокойной ночи ей, дверь в библиотеку захлопнулась. Я почувствовал, что у меня во рту пересохло. На часах было уже половина четвертого утра. В эту минуту появился Ульрих.

— Неудивительно, что он засиживается допоздна, — пробормотал я и вышел вслед за Ульрихом.

Глава 3

Когда я проснулся на следующее утро, на улице было пасмурно и сыро. Чтобы избавиться от отвратительного привкуса во рту, я выпил чашечку кофе, просмотрев утренний номер «Берлинер борзенцайтунг»[10]. С каждым разом статьи в этой газете, сплошь состоявшие из длинных, маловразумительных предложений, становились все более и более непонятными, похожими на речи Гесса[11].

После завтрака я побрился и оделся и менее чем через час уже был на Александрплац, центральной площади Восточного Берлина. По дороге на работу я собирался сдать белье в прачечную.

Если выйти на Александрплац[12] со стороны Нойе-Кенигштрассе, сразу заметишь два огромных административных здания: «Беролина-Хаус» с правой стороны и «Александр-Хаус» — с левой. На пятом этаже «Александр-Хаус» находится мое сыскное агентство, а на первом — прачечная Адлера, куда я и забросил свою белье, прежде чем подняться к себе наверх.