Мартышка для чемпиона (СИ)

Улыбаюсь, закидывая в рот горсть попкорна. Хорошо, что этот нахальный тип перед отъездом оставил мне целый арсенал горячих воспоминания.

Сутки до отлета Арсения вышли у нас насыщенными на… нет, не на события. На оргазмы. Сногсшибательные оргазмы. Негодяй не обманул. Помириться он хотел “очень сильно”. И делал для этого все возможное, раз за разом доводя меня до исступления.

Душ, кухня, гостиная. Стол, стена, кровать, диван. Господи! Кажется, не осталось ни одной поверхности, на которой меня в тот день хорошенько бы не поимели, доказывая свою звериную выносливость и железобетонную необходимость присутствия в моей жизни. Доказывали так самоуверенно, что я уверовала. С мыслью о том, что Бес — это зараза, от которой у меня нет лекарства — смирилась. А к вечеру была готова молить о пощаде.

Серьезно! После бешеного суточного “марафона”, отъезд Бессонова на шесть ближайших дней уже казался мне благословением небес, а не проклятием.

Но только ровно до сегодняшнего дня. Когда все, что я могла, это смотреть на наглую моську по телику, а хотелось бы вживую. Желательно нос к носу, губы к губам. Затискать его и заобнимать после игры, которая выходит сегодня вязкой и тяжелой.

Все три периода матч держит в тотальном напряжении. Никто из соперников не хочет ударить в грязь лицом. Каждый игрок бьется за шайбу, как за мать родную. А ближе к концу третьей двадцатиминутки страсти накаляются до предельных значений. Счет у команд “два-два” и следующий гол может стать решающим.

— Надо забивать…

— Запихать им в раздевалку!

— Ни в коем случае нельзя доводить до овертайма…

— Замедляются, блин!

— Выдохлись что ли?

Переговариваются Ава с Димкой. Я ровным счетом не понимаю ни-че-го. Голова делает “бдыщ”! Что значит “запихать в раздевалку” и что за зверь такой “овертайм”? Кто-нибудь мне объяснит?!

Но момент для ликбеза явно не подходящий — до финальной сирены остается меньше трех минут. На льду начинается суета. Ощущение, будто сами операторы трансляции плохо понимают, на ком из команд им держать фокус.

Шайба скачет с одного крюка, на другой.

Передачи, передачи, передачи…

Оу, Арс хорошенько припечатывает одного в борт!

А вот Ремизов вовремя уходит от летящего на него бугая-защитника.

Кровь пульсирует в ушах.

Команда соперника наступает на наши ворота. Наши парни откатываются. Зажимают их в углу. Возня, мельтешение, борьба за шайбу. Бросок…

Вратарь тащит!

— Вот это сейв! — вскрикивает Димка.

Шайба отскакивает прямо под ноги к Бессонову.

Я задерживаю дыхание.

Тройка нападения во главе с Яриком тут же включает скорости и рвет к воротам соперника. Их защитники не успевают. Наши парни быстрее в разы.

Выходят три в два.

Передача.

Шайба скачет.

Ярик, Арс, Виктор, снова Ярика — водят защитников соперника за нос.

Замах Ремизова…

Мое сердце “бум-бум-бум”.

— Гол!!!

Подскакиваем мы втроем.

— Да, да, да!!!

Визжим мы с Авой, надрывая глотки.

— Рано радуетесь, — осаждает нас племяш. — Две минуты в хоккее — это еще до фига. Теперь главное удержать свое преимущество. Щас по нашим будут лупить.

И лупят. Лупят так, что мы с Авой не выдерживаем и топаем за валерьянкой. Господи, какая нервная гадости этот ваш хоккей! И как долго тянутся эти две минуты, за которые каждая из нас успевает схватить не по одному инфаркту, наорать на телевизор и умереть от остановки сердца, когда шайба с лязгом прилетает в рамку наших ворот.

Три секунды…

Две…

Одна…

Сирена.

Мы втроем синхронно выдыхаем, стекая по спинке дивана.

Матч окончен.

Три — два.

Шестьдесят минут по льду бегали наши мужчины, а у меня ощущение, будто это я сожгла тысячи калорий, с меня сошло семь потов и язык на плечо от усталости тоже у меня, а не у них. Теперь я понимаю, почему суточный секс марафон для Бессонова кажется невинной забавой. Он же просто зверь!

— Лучшие! — выдает Димка. — Уделали, так уделали.

— Дайте сигарету, — выдыхаю я. — Я хочу покурить.

Ава проезжает по мне удивленным взглядом:

— Шутка! — закатываю я глаза. Но накрывшее ощущение опустошения реально сравнимо с оргазмом. Вот теперь я понимаю, почему некоторые мужики любят после этого дела “затянуться”. Но мы не такие. Мы же ЗОЖники! Никотин — зло. Алкоголь, как мы выяснили научно-экспериментальным путем — тоже. Все это развлечения для малолеток.

— Курить не предлагаю, — встает сестренка, — а вот выпить успокаивающего ромашкового чая — очень даже, — тянет мне руку. — Я как раз вчера пополнила запас.

Я хватаюсь, поднимаясь на ноги.

— А можно я просто пожую ромашки? Боюсь, чая мне будет маловато.

Ава с Димкой хохочут.

Мы топаем на кухню. Пока сестренка возится с чаем, колдуя над заварником, я отрезаю три кусочка “Праги”, с которой к ним сегодня, собственно, и заявилась. Раскладываю по тарелкам, одну тут же пододвигая к Димке. Слышу:

— И чего это ты сегодня так перенервничала? — подозрительно косится на меня Ава. — Обычно тебя таким не прошибешь. Сколько на матчи не ходили, ты всю игру сидишь с этим… как его там, Дим?

— Покерфейсом, — услужливо подсказывает племянник.

— Вот, точно! С ним самым.