Маруся Климова

разработанных теорий, приборов и расчетов. И самое главное, что многие

современные литературоведы, причем едва ли не большинство, действительно

специализируются сейчас на такой литературе «микромира», в то время как

остальные по старинке остаются верными «последователями Ньютона» и

продолжают изучать «макромир», т.е. интересуются только теми писателями, которые весомо обозначили себя во внешнем мире: получили какую-нибудь

премию или же на худой конец напечатались в каком-либо солидном «толстом»

журнале… Правда, меня немного удивляет, что это разделение в современном

литературоведении произошло совершено спонтанно, можно сказать, неосознанно, на бессознательном уровне, так как большинство литературоведов, точно так же, как и писатели, кажется, абсолютно не отдают себе в этом отчета.

Поэтому, собственно, я и склонна усматривать в этом разделении некий наивный

перенос «по аналогии», свойственный первобытным народам…

Что касается меня, то, обратившись к истории русской литературы и

приблизившись к рубежу двадцатых годов прошлого века, я невольно чувствую

себя теперь кем-то, вроде витязя из русской сказки, неожиданно оказавшегося на

роковой развилке дорог. Честно говоря, я и в самом деле толком не знаю, куда

мне теперь повернуть. С одной стороны возвышаются какие-то пугающего вида

заросшие мхом пеньки типа Демьяна Бедного, Шолохова, Алексея Толстого… А

с другой – мелькание неясных теней вроде Вагинова, Добычина, Введенского…

Глава 26

Необратимость

На днях, перебирая свои архивы, я случайно натолкнулась на уже слегка

пожелтевшее письмо, которое связано со временем, когда я делала самые первые

шаги в журналистике. Помню, тогда мне поручили составлять телеанонсы для

популярной у петербургских домохозяек газеты «Пятница», выходившей в

качестве приложения к газете «Час Пик». Пробежав глазами это письмо, я

почувствовала сильное искушение поместить его в свою «Историю»… После

некоторых колебаний я решила так и поступить. Вот это письмо с сохранением

всех особенностей авторской орфографии и стиля.

«В редакцию газеты «Пятница» (Час Пик), Невский пр, 81

В настоящее время Ваша газета является одной из самых полезных, нужных и доступных

(по цене) газет для Петербуржцев, тех, кому важно иметь информацию о выставках, и концертах, встречах людей искусства и здравоохранении и т.д. Газета насыщена полезной информацией и

очень нужна той элите города, которая и составляет его лицо, как культурной столицы России.

Именно эта элита сейчас бедна, месяцами лишена зарплат и пенсий и охотно получает

информацию за 1 тыс. в неделю.

Долгое время нейтральная нужная информация о фильмах телевизионной недели также, я уверена, удовлетворяла читателей. Но вдруг, о ужас! Вы пустили на свои страницы не

журналиста, а маньяка – Марусю Климову. Как вы – редакция, подписывающая газету к печати, можете ставить свою подпись под этими помоями, выплескиваемыми вопиющей серостью и

грубостью: «параноик-режиссер», «потрепанные Делон и Абдулов» (Я вам всем желаю в их

возрасте быть ТАКИМИ потрепанными), «откровенная неудача», «туфта» или, более того,

«маразм», поскольку убогому восприятию Маруси просто недоступна поразительная красота

съемок, высокий вкус операторов и тонкий английский юмор фильма «Африканец». А ее

лексикон дешевой путаны: «неотягощенный комплексами», «красотка», «состряпанный заговор»,

«трахнутый пыльным мешком» и пр. Такие «перлы» просто недопустимы в журналистике.

113

Город отличается именно своим демократизмом в культуре и искусстве: здесь уживались

Курехин и Петров, авангардисты и Ахматова, да можно привести сотни примеров. Какое право

имеет какая-то Маруся на безапелляционные хамские суждения о чьем-либо творчестве на

страницах Петербургской прессы?

Каждый имеет право на свои вкусы и мнения: кто-то смотрит детектив, а кто-то замирает от

фильмов Годара, кто-то не любит экранизаций, а кто-то выключает телевизор во время сериалов.

Нас миллионы, так почему же мы должны читать мнение неопохмелившегося алкоголика, стоящего утром у пивного ларька – это самое место, где можно услышать такую

неаргументированную, злую, неудовлетворенную брань, да еще на кухнях коммунальных

квартир, населенных все теми же алкоголиками (имею большой печальный опыт

«коммунальной» жизни, как многие коренные петербуржцы), а здесь – журналисты, четвертая

власть!

Вспомните, как убежденный атеист Есенин ответил Демьяну Бедному: «Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос – все это миф, мы это понимаем, но ведь нельзя, как шелудивый

пес, на все захлебываться лаем…» Вот этот лай и приводил к разрушению храмов и изгнанию

Бродского и Галича.