Марусина заимка

     Менее чем в  полтора  часа мы были уже на стане. Распорядившись,  чтобы поскорей запрягали, Проскуров приказал позвать к себе сотского.

     Тотчас  же  явился  мужичок  небольшого  роста,  с  жидкой  бородкой  и плутоватыми  глазами.   Выражение   лица   представляло  характерную   смесь добродушия и  лукавства, но в общем впечатление от этой фигуры было приятное и располагало  в  пользу  ее  обладателя.  Худой зипунишко  и вообще рваная, убогая   одежонка  не  обличали  особенного  достатка.  Войдя  в   избу,  он поклонился, потом выглянул за дверь, как бы  желая  убедиться, что  никто не подслушивает, и затем подошел ближе. Казалось, в сообществе с Проскуровым он чувствовал себя не совсем ловко и даже как будто в опасности.

     -- Здравствуй, здравствуй, Евсеич,  -- сказал  чиновник радушно. -- Ну, что? Птица-то у нас не улетела?

     -- Пошто улетит? -- сказал Евсеич, переминаясь. -- Сторожим тоже.

     -- Пробовал ты с ним заговаривать?.. Что говорит?

     -- Пробовал-то пробова-ал, да,  вишь, он  разговаривать-то  не  больно охоч.  Перво  я к нему было добром,  а  опосля,  признаться,  постращал-таки маленько! "Что, мол, такой-сякой, лежишь ровно статуй? Знаешь, мол, кто я по здешнему месту?"  -- "А кто?" --  спрашивает. --  "Да начальство,  мол,  вот кто... сотский!" -- "Этаких, говорит, начальствов мы по морде бивали..." Что ты с ним поделаешь? Отчаянный!.. Известно, жиган!

     -- Ну хорошо,  хорошо!  -- перебил нетерпеливо Проскуров. --  Сторожите хорошенько. Я скоро вернусь.

     -- Не  убегет.  Да  ен, ваше  благородие, -- надо  правду  говорить, -- смирной... Кою  пору  все только лежит да в потолок смотрит. Дрыхнет ли, так ли отлеживается,  --  шут его знает... Раз  только и вставал-то:  поесть бы, сказывает,  охота.  Покормил  я его  маленько, попросил он  еще  табачку  на цыгарку да опять и залег.

     --  Ну и отлично, братец. Я на  тебя  надеюсь.  Если  приедет фельдшер, посылай на место.

     -- Будьте благонадежны. А что я хотел спросить, ваше благородие...

     Евсеич опять подошел к двери и выглянул в сени.

     -- Ну, что еще? -- спросил Проскуров, направлявшийся было к выходу.

     -- Да, значит, теперича  так  мы мекаем, --  начал  Евсеич,  политично переминаясь и искоса посматривая на меня,  -- теперича  ежели мужикам на них налегнуть, так в самую бы пору... Миром, значит, или бы сказать: скопом.

     --  Ну? -- сказал  Проскуров и нагнул голову, чтобы лучше  вслушаться в бессвязное объяснение мужика.

     -- Да как  же, ваше  благородие, сами  судите!  Терпеть не можно стало; ведь беспокойство! Какую теперича силу взяли, и все нипочем... Теперича хоть бы  самый  этот жиган...  Он что такое? Можно  сказать  -- купленый человек; больше ничего, что за деньги... Не он, так другой...

     --  Справедливо, --  поощрил Проскуров, очевидно, сильно заинтересованный. -- Ну, продолжай, братец. Ты, я вижу, мужик с головой. Что же дальше?

     --  Ну,  больше  ничего,  что  ежели  теперича  мужики видели  бы  себе подмогу... мы бы, может, супротив их осмелились... Мало ли теперича за  ними качеств? Мир -- великое дело.

     -- Что ж, помогите  вы правосудию, и  правосудие вам поможет, -- сказал Проскуров не без важности.

     -- Известно, -- произнес Евсеич задумчиво.  -- Ну, только опять так мы, значит,  промежду  себя мекаем:  ежели, мол, теперича вам,  ваше благородие, супротив начальников не выстоять  будет,  тут мы должны  вовсе пропасть и  с ребятами. Потому -- ихняя сила...

     Проскуров  вздрогнул,  точно по  нем пробежала электрическая  искра, и, быстро схватив фуражку,  выбежал вон. Я последовал за ним, оставив Евсеича в той же недоумевающей позе. Он разводил руками и что-то бормотал про себя.

     А Проскуров садился в повозку в полном негодовании.

     --  Вот   так   всегда!  --  говорил  он.  --  Все  компромиссы,  всюду компромиссы...  Обеспечь  им  успех,  тогда  они согласны  оказать поддержку правосудию...  Что  вы  на  это  скажете?  Ведь  это...  это-с  --  разврат, наконец... Отсутствие сознания долга.

     -- Если уж вы обратились  ко мне с этим вопросом, -- сказал  я, -- то я позволю себе  не согласиться с  вами.  Мне  кажется, они вправе требовать от "власти" гарантии  успеха правого дела на  легальном пути.  Иначе  в  чем же состоит  самая идея власти?..  Не  думаете  ли вы,  что раз  миру  воспрещен самосуд,  то  тем  самым  взяты  известные  обязательства?  И  если  они  не исполняются, то...

     Проскуров живо повернулся  в мою  сторону и, по-видимому,  хотел что-то сказать, но не сказал ничего и глубоко задумался.

     Мы отъехали верст  шесть, и до  лога  оставалось  не более  трех, когда сзади послышался колокольчик.

     -- Ага! -- сказал Проскуров, -- едет без  перепряжки. Ну, да тем лучше: не успеет повидаться с арестованным. Я так и думал.

    VII. Заседатель