Маша и Шерхан

– Указание поставить именно драму «Ромео и Джульетта», да еще на английском языке, получено сверху. Я не имею права оспорить его. Мария Ивановна – младшая и самая любимая дочь Ивана Ивановича, первого секретаря районного комитета партии, большая любительница театра. Некоторые мои недоброжелатели давно хотят снять меня с поста председателя хозяйства. Я получил информацию, что один из них едет в Москву. За правдой. Найди подход к Марии Ивановне. Словом, надо дискредитировать ее. Это и просьба, и приказ. Через нее выйдем на Ивана Ивановича.

–Вот здесь, – показывает Башлык на свое горло, – он, как кость, со своей партийной принципиальностью. Старая лиса. Кому он хочет втереть очки?! Свою дочь назначил директором нашей школы имени Крупской. Для догляда за мной?! Впрочем. Закроем пока что эту тему. Меня так просто не возьмешь…Ты не забывайся. Помни, какой род ты представляешь! Кстати…

Башлык встает из-за стола, отодвинув тяжелое кресло, и подходит к Шерхану, что стоял все это время навытяжку. Громадная фигура Башлыка заслоняет дневной свет, падающий из единственного панорамного окна в кабинет председателя хозяйства. В большой комнате наступают сумерки.

– Я имел честь быть близко знакомым с твоим отцом, – говорит Башлык – Редкой души был человек. Человечище. Человек с большой буквы. Но он, несмотря на свой колоссальный авторитет, выполнял неукоснительно постановления и распоряжения вышестоящих партийных и хозяйственных органов. И никогда не ставил под сомнение решения партии. Будь достоин его светлой памяти. Пусть его душа покоится в раю….

Речь идет о покойном первом заместителе министра заготовок республики. Что касается приказа председателя коллективного хозяйства найти подход к дочери грозного секретаря Ивана Ивановича, речь, собственно, не шла об опасной, по трактовке Башлыка, поездке правдоискателя в Москву. Башлык состоял, как уже говорилось выше, в организованной преступной группировке, вывозившей на российские кооперативные предприятия согласно поддельным документам утаенную от государственного учета сельскохозяйственную продукцию.

О развитии событий в данном направлении несколько позже, а пока что Шерхан согласился найти ключи к замку от сердца любимой дочери хозяина района. «Посмотрим, – подумал он, – нельзя так сразу отказывать старому уважаемому человеку. Если я начну залезать в грязь, придумаю какую-нибудь оговорку. Логичную. Непробиваемую. И поверну назад».

Башлык кивнул головой, отпуская Шерхана. Затем он достал из сейфа коробочку с еще одним надежным, как говорил ему старый знакомый врачеватель Ахун, лекарством. Оно было привезено из далекой степи. Это была горная поваренная соль, впитавшая в себя все соки громадного варана. Башлык раскрыл коробочку и, взяв одну крупинку соли красного цвета, положил ее под язык. Кстати, молодильные таблетки готовились просто. Тушка степного крокодила (самые крупные экземпляры, говорят, доходили в длине с учетом хвоста до двух с половиной – трех метров), заправленная после разделки и очистки варана нужным количеством соли и аккуратно зашитая, все месяцы долгого жаркого периода времени года висела на солнцепеке. С наступлением прохладных дней из брюха ящерицы, заметно уменьшившейся в размерах, вынимали до последней крупинки соль. Она использовалась как мощный стимулятор обменных процессов. В колхозе началась такая ответственная агротехническая операция, как прореживание появившихся ростков хлопчатника. Придется Башлыку, как всегда, встать в пять часов утра, чтобы через полчаса поспеть на собрание в районном штабе, а затем ближе к восьми часам утра организовать выход на поля женщин и детей – самой безотказной и основной рабочей силы в советском коллективном хозяйстве в период сезонных немеханизированных сельскохозяйственных работ.