Маша минус Вася, или Новый матриархат

— Девочка, спой вот лично мне, одну песню, — настаивала Люся, — и проси чего хочешь!

Маша смутилась и затараторила:

— Да нет, я правда не могу…

— Маша, чего ты хочешь сейчас больше всего? — абсолютно серьезным тоном спросила Люся и посмотрела ей прямо в глаза.

Мне показалось, что они вступили в какую-то схватку, что у них обеих в глазах сейчас полыхают языки пламени, и выйдет из этой схватки победителем только один.

Маша сдалась:

— Познакомиться с Валерием Митяем, — и осеклась.

— Говно вопрос! — облегченно воскликнула Люся.

— А вы его знаете? — в свою очередь удивилась Маша.

— Ой, да конечно! — махнула рукой Люся. — Пой! И пойдем знакомиться!

У Маши был чистый нежный голос, она на удивление хорошо для своего возраста владела гитарой, и еще детские слова ее песен в обрамлении обаяния, голоса и гитары казались более весомыми, чем просто слова.

Когда она допела, кто-то захлопал в ладоши, остальные подхватили. Один студент в порыве чувств предложил ребенку водки, Маша отрицательно закачала головой, и я прикрикнул на него: «С ума сошел! Она еще ребенок!»

Маше налили горячего чаю из котелка, и она, дуя на кипяток, отпивала его маленькими глотками.

— А про Митяя вы правду говорили? — повернулась она к Люсе.

— Конечно! — воскликнула Люся и вскочила. — Пошли за мной! Где тут Митяй?

Люсю болтало. Сказались усталость, водка и активный образ жизни.

— Она не дойдет, — в какой-то момент шепнула мне на ухо Маша.

— Ты ее не знаешь, — прошептал я ей в ответ, — профессионализм не пропьешь!

Люся уверенной, слегка плавающей походкой направлялась к палаточному лагерю, представлявшему собой бардовский олимп.

Какой-то бородатый охранник попытался нас остановить, но Люся махнула своей корочкой, сказала «мы журналисты» и двинулась вперед, уверенно ведя нас за собой. За длинным пустым VIP-столом грустно сидел Саша Домский, который был в завязке. Остальные бухали в палатках.

— Так, где этот бардюк? — ворчала про себя Люся.

— Простите, не подскажете, где Митяй? — обратился я к Домскому.

— Там! — махнул тот рукой в сторону большой палатки.

— Митяй, — заорала Люся, — выходи, подлый трус! — и, приоткрыв полу палатки, ввалилась внутрь.

Мы с Машей на всякий случай за ней не пошли.

Минут через — дцать Люся с Митяем вышли из палатки, чем-то закусывая. Люся навела на нас резкость и развернула к нам Митяя:

— Валерик! Это Маша, ей четырнадцать, и она хочет с тобой познакомиться и сфоткаться!

— Да я не против, — икнув, сказал Митяй и расплылся в улыбке.

Маша засмущалась, зарделась и слегка придвинулась к своей мечте.

Я навел на нее фотоаппарат и приказал:

— Ближе, Машенька, ближе!

Маша придвинулась еще на полсантиметра, и тут вылетела птичка. Даже две.

Утром Люсю срочно вызвали в Тольятти, что-то там стряслось у нее в газете. А мы с Серегой остались еще на пару дней покупаться и потусить. Обратных билетов у нас не было. Уезжая, Люся бросила:

— Ребята, после фестиваля можете пожить у меня в Тольятти, у меня трехкомнатная квартира, а я живу одна.

Билетов до Москвы на ближайшие поезда в кассах славного города Тольятти не было. Нам предстояло провести целые сутки в незнакомом городе, а денег на гостиницу у нас уже не осталось.

— Давай я позвоню Люсе, — предложил я, — она же нас приглашала!

— Я к этой «свободной женщине» ни за что не поеду! — отрезал Серега.

— Ты будешь спать всю ночь на этих жестких деревянных стульях? — попытался разжалобить его я.

— Буду! — огрызнулся упертый Серега.

— Да-а-а, тяжелый случай, — прокомментировал я и, оставив его с нашими рюкзаками на вокзале, пошел искать телефон-автомат.

Люся ответила по рабочему телефону:

— Супер, Никита! Я постараюсь пораньше сбежать с работы. Ночуете у меня! — безапелляционно заявила Люся.

— Я-то — за, но Серега уперся. Ты его чем-то сильно напугала в палатке.

Люся заржала как дикая лошадь.

— Ну и трус твой Серега! Скажи, не буду я к нему больше приставать!

— Хорошо, попробую его уговорить.

— Если он хочет ночевать на вокзале — пусть ночует! А ты давай ко мне! — командным тоном приказала Люся.

— Посмотрим, я тебе еще позвоню.

Надо ли говорить, что ночевать мы остались на вокзале.

И я тогда не мог знать, что видел Люсю в последний раз.

* * *

Спустя много лет я приехал с концертом в Ялту. Была ранняя осень. Платаны только начинали желтеть. Отдыхающих на набережной было еще довольно много.

Я выступал в Музее Чехова, собралась какая-то странная публика двух разных возрастных групп — интеллигентные старички и какая-то внезапная молодежь.

После концерта ко мне подошла красивая девушка с узким разрезом больших смешливых карих глаз:

— Вы меня не помните, наверно, я — Маша, — немного смущаясь, сказала она.

Я вгляделся в ее черты и внезапно вспомнил все — Грушинский, Люсю, Машу, Митяя…

— Маша, неужели это ты? Я вспоминал тебя. Ты стала такая взрослая и красивая! Ты поешь?

— Нет, больше не пою.

— А что ты делаешь в Крыму?

— Сбежала от родителей, — весело сообщила Маша. — Отец обещал выдать меня замуж против моей воли. И я сбежала. Знаешь, я до сих пор благодарна вам за те фотографии с Митяем. Они мне очень помогли тогда.