Машеров: "Теперь я знаю..."

Местные жители деревеньки, которая лежала у тех "ворот", уже ждали гостя и собрались на ровной площадке, где должен был приземлиться вертолет. Народу было много, но в основном женщины и дети, и, конечно же, местное начальство. Как только высокий гость вышел из машины, моложавая женщина бросилась к нему и буквально повисла на шее. Росточком она была по пле­чо высокому Петру Мироновичу. Он слегка наклонился, а она то­ропливо начала целовать его в щеки, лоб. А потом прижалась головой к груди, затихла и плечи ее задрожали. Женщина плака­ла, смеялась и говорила очень взволнованно:

- Петенька, родненький, как же давно ты у нас не был!..

- Поэтому, как видишь, и прилетел на крыльях.

- А надолго ли? Может, заночевал бы?! Я надта ж доброй самогоночки выгнала, - и поперхнулась своими словам, когда услышала дружный хохот местных начальников, наблюдавших за происходящим.

- К сожалению, не надолго я, - с грустью сказал гость. - До захода солнца машина должна подняться в воздух. Такая у лет­чика инструкция.

- Хиба што инструкция, - как-то сразу поникла женщина.

- Ты не горюй, я в другой раз на самогонку загляну, - улыб­нулся Петр Миронович, а нам пояснил, что Мария была партизан­ской медсестрой.

Я пожалел, что не взял в поездку профессионального кино­оператора, надеялся, что у режиссера Климова будет свой. Такие случаи и сцены не повторяются.

Вообще же, Петр Миронович не любил кинотелевизионного сопровождения. И может, оттого, что знал и видел, как его кол­леги по Политбюро пунктуально ведут свою собственную кинолетопись. Помню и основательную выволочку, которую я получил от него за то, что не обеспечил киносъемку посадки в самолет Гейдара Алиева, когда тот покидал Беларусь после торжеств, по­священных какому-то важному событию. Его помощник названи­вал мне после этого с полгода, пока я не собрал все фотоснимки и фотопленки, где был "запечатлен" Гейдар Алиев.

К большому сожалению, обычных, естественных, по-человечески теплых кинокадров о Петре Мироновиче осталось немного. А неповторимые и по форме, и по содержанию сюжеты лежали, как говорят, на поверхности. Однажды, когда он соби­рался на вертолетную вылазку в район Полесья, я попросил раз­решения направить туда "в засаду" кинооператоров. Он катего­рически запретил. А я не послушался и по маршруту его экспе­диции устроил три засады. Один из трофеев той засады - кино­кадры, где Петр Миронович на удивление ловко заматывает пор­тянку и обувается в резиновые сапоги, чтобы вместе с полешуками пройти прокос через болотце... С этого болотца он и войдет в документальный фильм о себе.

Своеволие мое с засадами кинооператоров обошлось без вы­волочки, и осмелев, я попросил у Петра Мироновича разрешения "поснимать" юбилейное торжество, когда друзья, соратники и сослуживцы придут с цветами поздравить его с шестидесятилети­ем. Ответ был категорический: нет!

Показывая на цветы, которых в кабинете было уже довольно много, юбиляр сказал:

- Когда все это великолепие, всю эту красоту я перевезу в Дрозды и сделаю хорошую экспозицию, пришли своего операто­ра, пусть снимет. Цветы, увы, живут не долго...

- ...а среди цветов - вы с семьей, с внучками...

- Нет, - ответил он очень мягко.

Цветы были засняты. Пройдет около 20 лет, и я узнаю, почему Петр Миронович не захотел сниматься с семьей на их фоне. По­смотрев киноленту, на которой были засняты эти цветы, он ска­зал: "Теперь я знаю, как меня будут хоронить..."

К этим печальным и загадочным словам мы еще вернемся.

А накануне юбилея и долго после него люди удивлялись и строили догадки, почему столь высокопоставленному и заслу­женному юбиляру Звезда Героя Социалистического Труда не бы­ла вручена своевременно, как это делалось с обыкновенными председателями колхозов, директорами совхозов, свинарками, доярками.

Очередь на вручение награды до нашего Героя дойдет не ско­ро. Это время - от награды до ее получения - будет заполнено самыми разными слухами, домыслами, догадками и сплетнями. А во время акта вручения Золотых Звезд городу-герою Минску и лично Петру Мироновичу придется ему пережить отвратительные минуты.

Петр Миронович ждал свою награду столько, сколько ее жда­ла Беларусь для своей столицы - города-героя Минска. Видите ли, Генсек был настолько занят, что не мог терять своего доро­гого времени на такую мелочь, как вручение Звезд городу-герою и руководителю нации белорусов. И коню, как говорят, было яс­но, что дело не в занятости Генерального, а в том, что нацио­нальному Герою хотели показать и показали Властью отведенное место "под луною", которая может слегка подсветить, но нико­гда не согреет.

Поставьте себя на минутку на место мужественного, достойно­го, гордого, культурного и воспитанного Петра Мироновича и вы поймете, что творилось у него в душе.