Машина бытия

– Кто это? – рявкнула она.

– Гвен? – Этот голос ни с чем не перепутаешь: Андрэ Бэттлмонт, нижнее имя на тотеме агентства.

– Чего тебе? – спросила она.

– Наша Гвенни сегодня с утра не в духе, да?

– О Фрейд! – Она оборвала связь, наклонилась вперед, опираясь локтями о стол, и уронила голову на руки.

«Ничего не поделаешь, – подумала она. – Мне сорок восемь, я не замужем, и я одно из главных лиц в индустрии, которая душит вселенную. Я – профессиональный душитель».

– Доброе утро, – пропел интерфон.

Она не обратила на него внимания.

– Душитель, – вслух сказала она.

Гвен понимала, в чем ее проблема. Знала это с самого детства. Ее вселенная напоминала бесконечную инсценировку «Нового платья короля».

Она видела наготу.

– Доброе утро, – пропел интерфон.

Она отняла от лица правую руку, щелкнула переключателем.

– Ну что еще?

– Ты что, отключила меня, Гвен?

– А если и так?

– Гвен, прошу тебя! У нас проблема.

– У нас всегда проблемы.

Бэттлмонт понизил голос на октаву.

– Гвен! Это Большая проблема.

«Его умение говорить так, что слышно заглавные буквы, просто потрясающе», – подумала она, а вслух сказала:

– Оставь меня в покое.

– Ты выключила Интердорму! – обвинительным тоном заявил Бэттлмонт. – Нельзя так делать. Невроз может застать тебя врасплох.

– Ты поэтому мне звонишь? – спросила она.

– Конечно, нет!

– Тогда убирайся!

Бэттлмонт сделал то, что с Гвен Эверест делать было опасно, и об этом знали все, начиная с самого Синглмастера. В обход ее настроек он включил у нее на интерфоне проекцию собственного изображения.

Подавив моментную вспышку гнева, Гвен правильно оценила это как жест отчаяния. Ее это заинтриговало. Она рассматривала круглое лицо, светлые глаза (определенно слишком маленькие, эти глаза), нос, как у мопса, и широкий рот над почти полностью отсутствующим подбородком. А также поспешно отступающая линия волос.

– Андрэ, ты выглядишь ужасно, – сказала Гвен.

Он пропустил оскорбление мимо ушей.

– Я созвал собрание персонала в полном составе, – все так же настойчиво сказал он. – Ты должна немедленно прийти.

– Зачем?

– Здесь двое военных, Гвен. – Он замялся. – Я в отчаянии. Либо мы решим их проблему, либо они нас погубят. Они заберут всех мужчин в агентстве!

– Даже тебя?

– Да!

Она шевельнула правой рукой, чтобы нажать кнопку экстренного разъединения интерфона.

– Прощай, Андрэ.

– Гвен! Боже мой! Ты не можешь бросить меня в такое время!

– Почему это?

– Мы повысим тебе зарплату, – задыхаясь, затараторил он. – Премиальные. Кабинет побольше. Дополнительные ассистенты…

– Я тебе уже не по карману, – сказала она.

– Я тебя умоляю, Гвен! Тебе обязательно нужно надо мной издеваться?

Она закрыла глаза и подумала: «Насекомые! Проклятые мелкие насекомые со своими мелкими эмоциями! Почему я не могу послать их во всеобщий ад?»

Открыв глаза, она спросила:

– А что за паника у военных?

Бэттлмонт промокнул лоб светло-голубым платком.

– Дело в Космической службе, – объяснил он. – Женский отдел. ЖЕНКОС. Вербовка упала почти до нуля.

Вопреки всему, Гвен это заинтересовало.

– Что там у них случилось?

– Что-то со скафандрами. Не знаю. Я так расстроен.

– А почему они свалили это на нас? Да еще ультиматум ставят…

Бэттлмонт глянул влево, вправо и наклонился вперед.

– Ходят слухи, что они проверяют новую теорию: якобы творческие люди лучше справляются с работой в условиях чрезвычайного стресса.

– Снова эта Психологическая служба, – сказала Гвен. – Вот ослы!

– Но нам-то что делать?

– Свистать всех наверх, – сказала она. – Беги на совещание.

– А ты там будешь, Гвен?

– Через несколько минут.

– Поторопись, Гвен. – Он снова протер лоб голубым платком. – Гвен, мне страшно.

– И не зря. – Она прищурилась. – Так и вижу, как ты в одной свинцовой набедренной повязке подкидываешь топливо в радиоактивную печь. Фрейд, ну и картинка!

– Это не шутки, Гвен!

– Знаю.

– Ты все-таки поможешь?

– На свой специфический манер, Андрэ. – Она нажала кнопку экстренного разъединения.

Андрэ Бэттлмонт отвернулся от интерфона и подошел к подлинному мусульманскому молитвенному коврику. Он сел лицом к высоким окнам от пола до потолка, из которых открывался вид на восток через центр Манхэттена. Обычно в ясную погоду вид с тысяча четыреста семьдесят девятого этажа небоскреба «Звезды Космоса» был захватывающий, но сегодня над городом нависала завеса из облаков.

Впрочем, здесь, наверху, было солнечно, не считая настроения Бэттлмонта. По его нервной системе с воем колесил страх.

Сидя на молитвенном коврике, он упражнялся в йогическом дыхании для успокоения нервов. Военные подождут. Им придется подождать. Необходимость обращать лицо в сторону Мекки отпала месяц назад, однако от предыдущей религии всегда что-то оставалось.

Около года назад Бэттлмонт вступил в клуб «Религия месяца». Его соблазнила кампания глубокой мотивации, проведенная его же собственным агентством, а также одобрение Совета Братства.

В этом месяце поклонялись Реинспирированному Нео-Культу Святого Фрейда.