Машина бытия

Реакция Джепсона, правда, оказалась неожиданной.

* * *

– Это бриллиант? – издевательски ухмыляясь, процедил он, глядя на предмет, лежавший у него на ладони. Это был голубовато-белый, дымчатый камень, размером и формой напоминавший небольшую дыньку.

– Ты что, псих или как? – спросил Джепсон. – Это же… это же… – Ограниченный ум Джепсона силился подобрать подходящее слово. – Это же булыжник. Это вообще ничто, каменюка! – Синие глазки злобно посмотрели на Пловца.

Они стояли в спальне номера Джепсона на триста двадцать четвертом этаже отеля «Мацатлан-Хилтон». Из углового окна открывался потрясающий вид на город и океан, на которых играли и горели яркие цвета мексиканского дня.

Джепсон отвел взгляд от камня и внимательно посмотрел на стоявшего перед ним недоделанного гнома, на эту пародию на человека, притащившую ему такую дрянь. Этот человечек был живым напоминанием о результатах последнего совместного дела – все денежки они тогда ухнули в изобретение одного из родственничков Пловца, его дяди, профессора Амино Румеля.

Дядя-профессор изобрел машину времени, о которой, правда, было неизвестно, работает она или нет. Пловец сообщил об этой машине Джепсону, и тот задумал вылазку в прошлое – послать вооруженную до зубов банду ограбить Кносский дворец. (Одна из любовниц Джепсона читала в тот момент фантастический роман о сокровищах Кносса.)

После того как были потрачены немыслимые деньги, дядя-профессор объявил, что «машина требует доработки».

– Короче, эта хрень не работает! – кратко подытожил тогда Джепсон. Он страшно не любил, когда путали его планы. Только то, что дядя-профессор был «одним из них» (законопослушных), а также смутная надежда на то, что машина, может быть, все-таки заработает, удержали Джепсона от кровавой расправы. И вот теперь является этот урод-племянничек и снова хочет вовлечь его в какие-то проблемы.

Пловец понял, что Джепсон начинает не на шутку злиться.

– Джеп, я клянусь, что…

– Чего там стоит твоя клятва! Это не алмаз! Алмаз – это то… то, что можно…

– Джеп, дай я все объясню…

– Я предупреждал, чтобы ты больше никогда ко мне не лез, Пловец?

Пловец задом на два мелких шажка отступил к двери.

– Не надо так волноваться, Джеп.

Джепсон небрежно швырнул камень на неубранную постель.

– Бриллиант! – издевательски хохотнул он.

– Джеп, этот камень стоит…

– Заткнись!

С сильно бьющимся сердцем Пловец отступил еще на два шага и стоял теперь, прижавшись спиной к двери и настороженно глядя на Джепсона. Такого поворота событий он не ожидал.

– Я сейчас позову ребят, и они научат тебя хорошим манерам, – прорычал Джепсон. – Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не путался под ногами? – Он скривился от отвращения. – Парни пропустили тебя ко мне только потому, что ты сказал им, что спер алмаз, продать который у тебя кишка тонка. Все знают о моем великодушии. Я всегда помогаю своим друзьям в таких мелочах. Но я здесь не для того, чтобы любой придурок, нашедший на пляже кусок гальки, врывался ко мне с дурацкими предложениями. Да этот камень годится только на то, чтобы повесить его тебе на шею и утопить к чертовой матери!

* * *

– Можно, я все-таки кое-что тебе скажу? – взмолился Пловец.

– Говори, что хочешь, но только не здесь. Я хочу, чтобы ты свалил к дьяволу и…

– Джеп! – еще более слезливо проговорил Пловец.

– Еще раз ты мне попадешься, Пловец, и я по-настоящему рассержусь.

Интонация была ровная, но во фразе прозвучала смертельная угроза.

Пловец покорно кивнул. Он не ожидал, что Джепсон придет в такую ярость, но ему надо было все объяснить.

– Ты думаешь, я не знаю, что это за камень? – спросил вдруг Джепсон.

Пловец помотал головой из стороны в сторону.

– Это Марсианский алмаз, – сказал Джепсон. – Алмаз, ха! Это булыжник, который русские притащили с Марса в своем космическом корабле. Только вчера он находился в их плавучем музее – там, в гавани. Я видел его своими глазами. Я ответил на все твои вопросы, Пловец?

– Но он стоит не меньше десяти миллионов долларов! – выпалил Пловец. – Все говорили…

– Он не стоит и десяти мексиканских центов! Ты что, не видел всех этих таблиц и графиков?

Пловец хлопнул ладонью по нагрудному карману своего непромокаемого гидрокостюма, и скопившаяся в складках вода брызнула на пол. Он судорожно сглотнул и произнес:

– Я захватил и их тоже – все таблицы и графики. Все, что там было.

– Тогда ты и сам все знаешь, не хуже, чем я, – рыкнул Джепсон. – В мире нет такого резчика алмазов, который прикоснулся бы к этому камню, как и нет такого резчика, который бы не узнал его, и это во-первых. А во-вторых, на этих диаграммах показано, почему этот бриллиант нельзя разрезать без того, чтобы он не рассыпался на ничего не стоящие куски. Дурак, этот алмаз невозможно распилить! И, в-третьих, они называют его культурной реликвией с Марса, и именно его русские и все легавые мира будут искать по всему свету, а ты приволок его сюда!

Для Джепсона это была невероятно длинная речь. Он умолк, чтобы собраться с мыслями. «Дурак и урод этот несчастный Пловец!»