Машина бытия

– Этот аппарат готовил к работе Том Рут. Он директор нашего проекта, но какое это имеет значение?

Никки принялся лихорадочно, с большим трудом, подыскивать слова. Это было странно, потому что обычно он легко подбирал слова для выражения своих чувств и мыслей.

– Это противно Кораблю, – сказал он наконец. – Это направлено против Корабля. Это – зло.

Вот! Это было самое точное, самое подходящее слово – зло.

Недоумение Там возросло:

– Здесь ничто не может быть направлено против Корабля.

Однако теперь Никки был абсолютно уверен в своей правоте и не дал отвлечь себя.

– Нет, дело именно в этом. – Он кивнул в сторону тренажера. – Он научит меня чему-то неверному.

Там села, задумалась, а потом нажала кнопку «Баланс». Замигал красный индикатор, из-за экрана донесся вибрирующий звук. Там повернулась направо, нажала кнопку «Программа» и принялась читать цифры и символы, которые побежали по экрану, сменив мигание красного индикатора. Звуковой сигнал умолк.

Страх Никки стал уменьшаться.

Там подняла голову и посмотрела на Никки.

– Откуда вы могли это знать?

– Откуда я мог знать? – переспросил он, чувствуя, как у него пересыхает во рту.

Она провела рукой по волосам, посмотрела на пустой экран. Почему я чувствую гнев?

– В программу закралась ошибка, – сказала она. – Я не знаю точно, в чем заключается проблема. В этом разберется кто-нибудь из техников.

Никки судорожно сглотнул, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Он понимал, что не ответил на вопрос, и не знал, как на него ответить.

Откуда я знал?

– Кто вы? – спросила она.

– Я… поэт.

– Если бы я не проверила баланс, то этот тренажер научил бы вас опасным вещам.

– Он должен это делать?

– Нет! – Она встала. – Идемте. Мы взяли консоль от испорченного флоутера. Вы можете воспользоваться вот этим, пока. По крайней мере, вы научитесь правильно работать с панелью управления судном.

Остальной день прошел хорошо, хотя Никки заставлял себя не спрашивать, почему Там сначала нажала кнопку «Баланс» на панели тренажера. Тренировка на исправном тренажере показала ему, насколько редко основной проблемой становилось нарушение равновесия флоутера. Эти машины изначально строились с поправкой на сильные колебания равновесия; колебания фиксировал установленный на борту гироскоп.

Теперь его беспокоило то, что он не смог объяснить, откуда именно он узнал, что что-то пошло не так. Какие скрытые рецепторы содержались в его организме? Существовали ли какие-то тонкие ощущения, единственным чувствительным приемником которых был он сам?

Он начал подозревать, что причиной всему послужил какой-то странный контакт, какое-то взаимодействие между ним и Там. Она подозрительно и внимательно весь день наблюдала за ним. Наблюдение это было ненавязчивым, скрывалось за рутинным обучением, в ходе которого Там познакомила Никки с особенностями поведения необычных местных цветов – газовых сфер.

Эти газовые мешки, или воздушные сферы, очаровали его. Они вели себя так, словно подчинялись единому интеллекту, и порой это было просто великолепное и невероятно красивое представление. Иногда, правда, они начинали вести себя злодейски: они убивали… разрушали.

В конце дня Там вручила ему обрывок компьютерной распечатки.

– Здесь расписание завтрашних занятий. Жду вас утром.

Она предоставила ему самому найти дорогу к продовольственному складу и квартире. В этом не было ничего необычного. Обученные Кораблем люди редко терялись в длинных переходах и коридорах.

Только закрыв за собой люк своей комнаты, ощутил он свинцовую, болезненную усталость. Было ли это следствием прогнозируемой рутины на Медее? Нормальна ли эта рутина здесь? Сможет ли он выдержать такой ритм и темп? На что был ориентирован проект Там «Жизнь и смерть»? «Проект Рута», – поправил он себя. Когда он познакомится с этим Томом Рутом, имя которого услышал сегодня впервые? Почему Корабль не дал ему хотя бы списка имен тех, с кем ему предстояло работать? Что-то было на этой планете более серьезное, чем те очевидные физические угрозы, с которыми сталкивались явившиеся на Медею пришельцы.

Никки сложил свои пожитки в шкаф и осмотрел кровать. Это был не гамак и не спальный мешок. Кровать была плоской. Он надавил на нее одной рукой. Поверхность пружинила и не поддавалась. Он разделся, погасил свет и лег. Жесткие простыни. Это местная ткань? Как много у него вопросов… Это его первая ночь на настоящей кровати. Сон сморил его тотчас, как только он закрыл глаза.

Короткий удар, холод… боль.

Никки потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он упал с кровати. Его, толком не проснувшегося, это падение не столько удивило, сколько развеселило. Он потер ушибленный локоть и попытался вспомнить сон, который видел в момент падения. Это был такой же суетливый сон, как и всё, что он до сих пор видел здесь с момента приземления. Он чувствовал, что весь день прошел как сон, и он только что пробудился от этого сна. В голове промелькнули образы сновидения: