Машина и винтики. История формирования советского человека

Тонкое диалектическое различие между верой и обрядом (Чеслав Милош использовал в своей книге «Порабощенный разум» персидское слово «кетман» для обозначения диалектики, служащей автопорабощению писателя), позволяет советскому государству преодолевать трудности, возникающие в результате «стандартизации восприятия», т. е. обязательности ритуальных обрядов. Трудности возникают в связи с повышением среднего уровня образования, воздействия новых видов техники коммуникации, определенного повышения уровня жизни в 60-е годы. Есть все основания утверждать, что алкоголизм рассматривается советским руководством, как меньшее зло по сравнению с напряжением, которое возникло бы не будь водки. Алкоголизм превратился в Советском Союзе в один из важнейших обрядов, свидетельствующих о причастности к коллективу. Министр здравоохранения СССР, беседуя с журналистом в 1980 г., заявил: «Нас радует, что по статистике наблюдается увеличение количества больных алкоголем», объяснив свою радость тем, что стали «более интенсивно выявлять больных». Министр здравоохранения, естественно, не сообщил статистических данных, носящих строго секретный характер. Но, по подсчетам американского ученого, только от отравления алкоголем в 1976 г. в Советском Союзе умерло в 1000 раз больше, чем в США, в основном взрослых мужчин в трудовом возрасте. В 1982 г. «Литературная газета» сообщила, что обследование в школах г. Перми показало, что среди учеников 1–3 классов (7–9 лет) пробовали спиртные напитки 31,2%, т. е. каждый третий. Обследование показало, что, как правило, угощали детой алкоголем родители — приобщая к жизни в советском коллективе.

Ведя ожесточенную борьбу с «соблазнами Запада» — американской музыкой, джинсами — советское государство делает все, чтобы установить свой контроль за потреблением «запретных благ»: советские фигурные конькобежцы танцуют — с разрешения — под новейшую западную музыку, а поскольку фигурное катание один из любимых советских спортов, телезрители могут слышать эту музыку; после долголетней войны с «джинсами» Советский Союз закупил фабрику «подрывных» штанов в Италии. Писателям, художникам, музыкантам, кинорежиссерам разрешается — в отдельных случаях — отхождение от доктринальных норм при условии строгого соблюдения обряда: поэтому Дмитрий Шостакович подписывал письма осуждающие людей, которыми он восхищался, поэтому Чингиз Айтматов не перестает выступать в газетах с одобрением всех актов советского государства.

Нестерпимую скуку советской литературы разрешено в последние годы «оживить» советской эротикой. Родился даже термин «оживляж». Когда увлечение «оживляжем» стало угрожать нормам, появилась предупреждающая статья. Ее автор признавал, что всего «лет двадцать назад» такая статья не могла быть написана «ввиду нехватки материала». Теперь материала оказалось более, чем достаточно. Автор статьи «Оживляж» приводит десятки примеров — из романов и повестей, опубликованных в журналах за 1981 г. — типа: взгляд скользнул на вырез платья, выискивая там «груди с голубыми жилочками, с коричневыми длинными сосками». Самым частым эротическим сюжетом литературы 1981 года было подглядывание за раздевающейся или купающейся женщиной и сцена самораздевания женщины перед зеркалом. Автор статьи, напоминая о «санкционирующей роли искусства», недоволен, кроме того, обилием сцен супружеской неверности, которые встретились ему в журналах. Он согласен с тем, что «надо писать и про это» (подчеркнуто автором), однако настаивает на необходимости щадить нервы советского читателя, не возбуждая его излишне «свежезамороженной клубничкой».

Статья вызвала многочисленные письма читателей, в большинстве соглашавшихся с автором. Но один из читателей задал справедливый вопрос: если автор задумал написать роман о пуске прокатного стана, может ли он обойтись без «оживляжа», если хочет, чтобы роман читался? Вопрос можно сформулировать иначе: если издательство, заказавшее роман о прокатном стане, хочет, чтобы читатели взяли его в руки, может ли оно не разрешить «оживляж»? Ответ будет одинаковым в обоих случаях.

Широко используется «оживляж» в немногочисленных, поручаемых всегда особенно доверенным писателям, романах из «западной жизни». Советский читатель с огромным интересом читает о том, как разлагается «старый мир», в то время как положительные советские герои с отвращением глядят на разложение, ностальгически вспоминая радостную, здоровую жизнь на родине. Оказавшись на гнилом Западе, советский человек — на страницах советской литературы — не забывает обрядов. В Париже, например, есть три места, которые обязан посетить настоящий советский человек: кладбище Пер-Лашез, квартиру Ленина на улице Мари-Роз и площадь Пигаль, чтобы воочию увидеть, как эксплуатируют закабаленных женщин.