Машина иллюзий

После полудня все они занимались каким-нибудь делом вместе – например, медитировали под руководством Инары или стреляли по мишеням под руководством Мэла. Они могли пойти в пеший поход, или поехать в большой город, чтобы посетить музей, картинную галерею, или сходить в кино. Джексону нравились фильмы о Войне за объединение, и Мэл мирился с этим, несмотря на то что сторонники независимости редко представали в них в выгодном свете. Меньше всего он любил один из новых фильмов под названием «Серенити», в котором битва за долину Серенити была показана как безоговорочная победа Альянса. В этом фильме «бурые» не капитулировали: их просто уничтожал отряд солдат Альянса, которым командовал очень обаятельный голубоглазый актер с аккуратной прической и неизменно искренним взглядом. В диалогах «бурых» несколько раз называли «крысами» и «мразями»; сценарий обесчеловечивал их до такой степени, что ни у одного из мятежников не было имени.

Мэл считал это оскорбительным. Он – одна из этих безымянных «крыс» – сражался плечом к плечу с храбрыми мужчинами и женщинами в грязи и крови и теперь приходил в ярость от того, что их превратили в безумных фанатиков и ничтожеств. Однако Инара познакомила его с учением буддизма, и поэтому теперь, когда их семья выходила из кинотеатра, Мэл сосредоточил внимание на своем дыхании, ассимилируя и растворяя свой гнев. Помнить о старой вражде не полезно для здоровья. Ненависть приносит вред только ненавидящему. Война давно закончилась. У Мэла теперь совсем другая жизнь, и он даже называет одну из планет Альянса своим домом – а прежнему Мэлу это и в голову бы не пришло. Тогда он был слишком рассерженным, слишком озлобленным. Чтобы достичь просветления, нужно отпустить, простить, отстраниться, возвыситься.

И все-таки он не мог не указать Джексону на то, что в «Серенити» представлен лишь один взгляд на конфликт.

– Сынок, я понимаю – когда ты видишь на экране взрывы, перестрелки и тому подобное, все это выглядит очень круто и интересно, – сказал он, когда они летели домой. – Но в реальности все было не так. Воевали не герои и злодеи, а люди – напуганные, храбрые, на что-то надеющиеся люди. Они – и солдаты Альянса, и сторонники независимости – сражались и умирали, потому что во что-то верили. Тебе стоит это запомнить.

С финансами у семьи Серра-Рейнольдс проблем не было. Дом, в котором они жили, и прилегающие к ним земли принадлежали им, и они могли безбедно существовать на проценты с капитала, который Инара скопила, работая компаньонкой. Временами Мэлу казалось, что он должен найти какую-нибудь работу и обеспечивать жену и детей. Но когда речь заходила об этом, Инара всегда отвечала так: если ему не нужно работать, то зачем работать? Он много времени потратил на суету, на бешеные гонки из одного конца галактики в другой, на то, чтобы свести концы с концами. И теперь, когда у него есть возможность просто расслабиться и наслаждаться жизнью, он должен ею воспользоваться.

Время от времени – обычно ранним утром – в сознании Мэла всплывала мысль, которая не давала ему покоя. Он просыпался с ощущением, что эта жизнь – не его жизнь, что он – самозванец, которому не место в этом доме, что он не заслужил такую жену, как Инара, и таких детей, как Джексон и Самадхи. Ему казалось, что все происходящее – какая-то невероятная ошибка.

Прогнать эту коварную мысль было так же сложно, как и найти в темном погребе разъяренного опоссума и голыми руками вытащить его наружу. Для этого требовались бдительность и упорство, но Мэл обычно добивался успеха. Он мог ненадолго зайти в спальню Джексона, а затем к Самадхи, и посмотреть, как они спят – крепко и сладко. Он мог выйти на балкон и полюбоваться окрестностями – залитой лунным светом долиной и перешептывающимися деревьями, далекими горами и звездным небом. Он мог даже разбудить Инару и признаться ей в любви. Эти простые способы напоминали Мэлу о том, как ему повезло, и помогали побороть сомнения.

День, когда все изменилось, начался так же, как и любой другой. Перед завтраком вся семья под руководством Инары прочитала приветствие Будде, его учению и ученикам. В конце ритуала каждый ударил по стенке поющей чаши и произнес: «Намасте». Чуть позже прибыл мастер Да Силва, чтобы учить Джексона и Самадхи математике, истории и китайскому языку. Да Силва был чопорным и щепетильным человечком, и его безупречные манеры порой раздражали Мэла. Однако дети его обожали и добивались больших успехов под его руководством, и поэтому Мэл закрывал глаза на его недостатки.

Когда Да Силва уже уходил, весь дом потряс мощный рев.

– О Господи! – воскликнул учитель. – Что происходит?

Мэл выбежал на балкон как раз в тот момент, когда над домом с грохотом пронесся среднего размера космический корабль. Его дико болтало из стороны в сторону, словно пилот потерял управление. Корабль летел над долиной, постепенно снижаясь, и вскоре должен был врезаться в землю.