Машина правды. Блокчейн и будущее человечества

Именно этим и занялась группа технологов из стартапа Symbiont в августе 2015 года. Они принесли в сердце финансового мира собственную, менее радикальную версию биткоина. И хотя их модель правильнее было бы назвать не разновидностью, а свободной вариацией на тему биткоина, она все же обещала произвести революцию, пусть и контролируемую. С биткоином ее роднил ряд ключевых элементов: распределенный реестр, возможность переводить цифровые активы в режиме P2P, а также низкая стоимость и почти мгновенное исполнение транзакций. Однако разработчики компании Symbiont отказались от других характеристик биткоина, включая те, что устраняют посредническую функцию банков при операциях. Система не предполагала собственной криптовалюты для вознаграждения майнеров и поддержки открытого процесса валидации. Иными словами, разработчики Symbiont предложили «блокчейн без биткоина»: сохранили быструю, надежную и дешевую модель распределенной сети с машиной правды, подтверждающей транзакции, но их система не была открытой, общедоступной и лишенной руководства. Таким блокчейном могли управлять банкиры с Уолл-стрит.

Но давайте попробуем выяснить, можно ли отделить биткоин, эфир или другие криптовалюты от блокчейна. Некоторые поклонники цифровых активов уверяют, что отказ от внутренней криптовалюты уничтожит саму сущность блокчейна. Без «родной» расчетной единицы нечем будет вознаграждать и поощрять валидизацию, следовательно, не возникнет открытая сеть, которая, по мнению многих экспертов, лежит в основе децентрализованной системы обмена. Лишенные криптовалюты системы неизбежно превратятся в закрытые приватные блокчейны, где все действия компьютеров одобряются компанией или группой компаний, ведущей реестр. У такого подхода есть свои преимущества: зарегистрированных участников легче собрать в единое управляемое сообщество, чем анонимную массу пользователей биткоина. Это означает, что масштабировать пропускную способность тоже будет проще. Однако приватные системы обычно закрыты для технических экспериментов, а доступ к данным и ПО целиком и полностью зависит от воли официального куратора. Все это неизбежно тормозит инновацию. Поэтому многим кажется, что «приватный блокчейн» — это оксюморон. Весь смысл данной технологии — в создании открытой, прозрачной, общедоступной системы. Некоторые эксперты предлагают использовать общий термин «технология распределенного реестра» и отказаться от слова «блокчейн», когда речь идет об ограниченном доступе.

Однако банкиры, которым в тот августовский день показали техническую новинку, не вникали в такие тонкости. В целом идея им понравилась. Они понимали, что их собственная система взаимообмена почти парализована из-за проблемы централизованного доверия. Взаимное недоверие между банковскими структурами заставляет их утаивать информацию, хранить данные в закрытых, недоступных ячейках, что увеличивает время и стоимость транзакций, повышает вероятность ошибок и риск взлома.

Сложный, многосоставный механизм современной финансовой сферы лишь усугубляет положение. Каждая транзакция проходит длинную цепочку: банк-отправитель, банк-корреспондент, клиринговая организация, брокер, банк-гарант, платежная система и т. д. Прекрасно понимая уровень риска и издержек, банкиры негласно признавали проблемы, которые создатель биткоина Сатоши Накамото пытался разрешить. Может быть, они и не хотели, чтобы простой обыватель мог переслать деньги с Восточного побережья на Западное без всяких посредников, но уж точно осознавали, что в финансовой системе происходит слишком много лишних процессов, из-за которых обмен замедляется, издержки растут, а клиенты теряют терпение.

В 2009 году Накамото писал:

Ключевая проблема привычной нам валюты — в требовании огромных резервов доверия. Мы должны верить, что Центробанк не обрушит ее курс, но в истории фиатных валют немало случаев, когда это доверие было обмануто. Мы должны верить, что банк сохранит наши деньги и отправит их куда нужно, но банки используют деньги вкладчиков для сомнительных кредитных операций и лишь малую часть оставляют в резерве. Мы вынуждены доверять им конфиденциальную информацию и надеяться, что они не позволят злоумышленникам присвоить нашу идентичность и опустошить счета. Огромные банковские комиссии делают микроплатежи невозможными[163].