Машина предсказаний

Он надеялся улучить минутку, чтобы съесть что-то кроме сухарей и куска вяленого мяса. Он был голоден и хотел пить, но у него хватило времени только лечь на живот и сделать несколько глотков из ручья. Потом ему пришлось вскочить и бежать к лошади. Он отчаянно хотел есть и пить.

Но времени не было. Гончие слишком близко.

Он продолжал бежать и все еще опережал гончих. Если они поймают его, то разорвут на части.

Сперва он не понимал, куда направляется. Инстинкт заставил его выскочить из палатки матери и погнал вперед. Мальчик знал, что мать захочет защитить его, но она бы не смогла. Ее разорвали бы на части, а затем принялись бы и за него.

Поэтому у него не было другого выбора, кроме как бежать изо всех сил, до изнеможения. А потом он наткнулся на небольшой загон с лошадьми, возле которого никого не было. Генрику нужно было спасаться, поэтому он схватил седло и забрал двух лошадей. На его удачу в седельных сумках оказалась еда — иначе он уже умер бы от голода.

Он даже не подумал, что брать этих лошадей нехорошо; на кону стояла его жизнь. Он просто бежал. Кто мог винить его за это? Неужели люди действительно думали, что он позволит разорвать себя на части и сожрать заживо, а не возьмет двух лошадей, чтобы ускакать? Разве был выбор?

Когда становилось слишком темно, ему приходилось останавливаться на ночлег. Несколько раз ему попадались заброшенные дома, и он пережидал ночь в них, временно оказываясь в безопасности. Утром он пускался в путь до того, как гончие чуяли его пробуждение. Пару раз он спал на дереве, чтобы псы не достали его. Гончие бродили в темноте внизу, но потом уставали лаять и удалялись на ночь. Генрик думал, что они тоже отправлялись спать. А может, на охоту.

Когда поблизости не оказывалось безопасных укрытий, мальчик разжигал огонь и жался к костру, готовый схватить горящую ветку и отгонять ею собак, если те приблизятся. Но они не подходили. Гончие не любили огонь. Они всегда наблюдали издалека, опустив головы и сверкая в темноте глазами. До самого утра они расхаживали взад-вперед, но не приближались.

Иногда он просыпался, а гончих не было. В такие моменты Генрик осмеливался надеяться, что они устали от погони. Но всегда через некоторое время он слышал их далекий приближавшийся лай, и гонка снова продолжалась.

Он так гнал лошадей в попытке опередить гончих, что загнал ту, на которой ехал сначала. Мальчик перекинул седло на вторую лошадь, а первую бросил в надежде, что гончие переключатся на лошадь и он сможет уйти.

Но гончие не тронули лошадь. Они продолжили гнаться за мальчишкой, следовали за ним по горам, лесам, все дальше и дальше в темные непроходимые земли с огромными деревьями.

Генрик начал узнавать мглистый лес, по которому мчался. Он вырос в нескольких днях пути к северу, в маленькой деревне на холмах возле притока реки Каро-Канн.

Прежде он бывал в этих местах, на этой тропе — с мамой. Он узнал высокие сосны, цеплявшиеся за скалистые склоны. Деревья закрывали низкое пасмурное небо, от чего среди зарослей и кустов ежевики было темно и неуютно.

Лошадь поскользнулась, пытаясь найти опору на круто уходившем вниз склоне. Лес был слишком густым и сумрачным, чтобы разглядеть что-то впереди. Впрочем, по сторонам Генрик тоже мало что видел. Но ему и не нужно было видеть. Он знал, что найдет впереди.

После долгого спуска по малозаметной извилистой тропе он оказался на ровном участке земли, где было еще темнее из-за тесно растущих деревьев и густого подлеска. Меж деревьев виднелись только редкие проблески света. Переплетение кустарников и молодых деревьев оставляло только один проход, служивший тропой.

Выйдя на скалистый уступ, лошадь протестующе фыркнула и встала. Для нее путь был небезопасен — то, что и тропой нельзя было назвать, петляло между уступами и нагромождениями каменных глыб.

Генрик спешился и заглянул через край обрыва на туманные дебри внизу. Он помнил, что тропа дальше узкая, крутая и коварная. Лошадь больше не сможет его везти. Мальчик оглянулся, ожидая в любой момент увидеть между деревьев гончих. Их рычание и визг приближались. Он быстро расседлал лошадь, давая ей шанс спастись. Генрик снял уздечку и хлопнул животное по боку. Лошадь заржала и поскакала туда, откуда они пришли.

Генрик заметил ломившегося через лес огромного черного пса — вожака стаи. Пес не стал преследовать лошадь, поэтому мальчик развернулся и торопливо стал спускаться по скалам.

Тропа была слишком крутой и неровной для лошади: сплошные валуны, трещины в скалах, зыбкие участки и острые торчащие обломки. Но гончие без труда здесь пройдут. Он знал, что они могут быстрее него карабкаться на нагромождения камней и спускаться с них. Нельзя было терять ни секунды.