Машина пробуждения

В атриуме никого не было, когда туда зашел Купер. Продолговатая застекленная теплица соединялась с обоими крыльями особняка, и Лалловё засадила атриум вполне обычными растениями. Обычными, впрочем, для женщины, являющейся наследной принцессой семи вселенных. В одном из горшков рос красный цветок размерами с цепного пса, его пестики были толстыми, одутловатыми и воняли подгоревшим салом. Пульсирующие голубые стебли, покрытые красным ворсом, стояли на страже посреди ковра мелких, высотой с простой мох, пальмочек, листья которых резали ноги. Из бутонов хищных растений сочилась свежая кровь. И было еще много всего в том же духе. Огромный, как дерево, папоротник, вцепившийся в торф корнями, похожими на скрюченные пальцы, которые то нервно сжимались, то расслаблялись. Кусты жасмина, казавшиеся вполне обыкновенными, пока Купер не увидел, как они пульсируют и как трепещут – дышат – их цветки. Пахло глиной, листвой и мокрыми камнями.

Под баньяном, усеянным крохотными благоухающими белыми цветами, было установлено мягкое кресло. Подле него стояли небольшой столик и табуретка для гостя. Купер предпочел усесться в кресло. Услышав постукивание каблуков, он прикрыл глаза и не открывал их, пока не почувствовал, что она уже совсем близко.

Первый же взгляд на Лалловё Тьюи подсказал ему, что впечатление, полученное по чужим рассказам – в первую очередь Эшера и Тэма, – вполне верное: выглядела она словно таиландская проститутка, скупившая половину мира и уже приценивающаяся ко второй. Слишком много теней для век, лицо без оставленных улыбками мимических морщин и жемчужные серьги – единственная яркая деталь в ее облике. Серо-лиловые бриджи, камзол для верховой езды, пошитый из красной и черной материи – цвета Теренс-де’Гисов, высокая прическа. Маркиза стягивала с рук перчатки, хмуро поглядывая на Тэма.

Направляясь к баньяну, Лалловё изобразила на точеном лице улыбку и заговорила в золотой диск, который держала в руке:

– Конечно же, она Мертва, новая сестра. Не думаешь же ты, что я оставила бы ее, будь она все еще жива? Ну какая тебе разница, как это случилось, в самом-то деле? Важно лишь то, что стерва полностью и бесповоротно мертва, с большой буквы «М», и хочу тебе сказать… Так, мальчик, принеси-ка мне вина. – Она щелкнула пальцами в сторону Тэма, и тот тут же выбежал из атриума. – Хочу тебе сказать, что своим глупым поступком Леди помогла мне разом достичь нескольких целей, не последней из которых была необходимость устранить ее из игры как доверенного друга и советника нашего недавнего… Что это? Мальчик, я сказала «вина», а не «свиной мочи». А ты, мальчик, – тот, второй, – слезай с моего кресла.

Она щелкнула пальцами в сторону Купера, но тот даже не пошевелился.

Лалловё продолжала разговор, делая вид, будто не замечает неповиновения.

– Кроме того… Я сказала «хорошего вина», имбецил. Мне что, раздавить твои виноградины, чтобы твоя безмозглая черепушка наконец сообразила принести перечного сухого белого вина?.. Возвращаясь к теме… кроме того, я постаралась ускорить ход событий, что, как надеюсь, по достоинству оценит мать, так же как надеюсь, что слуга не принесет мне бутылку той кислятины второго резерва из гевюрцтраминера, которую, как он знает, я ненавижу… – (Тэм, уже тащивший именно это вино, поспешил снова ретироваться.) – Хотя, как ни прискорбно это признавать, я до сих пор не могу выяснить, с чем именно объединяются в сеть вивизисторы и что создает петли обратной связи, которые мне никак не удается обойти. Не хочу даже и говорить о том, что у меня есть подозрение, будто та же самая мутная система обратной связи ответственна и за – как же оно называлось? – за ту болезнь, которая вдруг заставляет людей вести себя словно придурки, хотя, конечно, они таковыми всегда и были. Всем очевидно, что в этом городе давно прогнило не одно только правительство. Точнее, это очевидно всякому, кто обладает хоть какой-то информированностью, а вовсе не всем жителям.

Маркиза шевельнула ладонью, и золотой диск исчез, а затем, вложив в удар ногой всю силу разъяренного быка, она сбросила Купера с кресла. Нахал сделал двойное сальто и приземлился в оранжерейную грязь, настолько ошарашенный случившимся, что даже забыл, как дышать.

– Воздушная Мгла, – выругалась Лалловё Тьюи, устраиваясь в уюте любимого кресла так, словно собиралась позагорать погожим летним днем, – человеческие дети такие тупые скоты!

Приняв бокал из рук Тэма, она пригубила напиток, оскалила зубы в натянутой улыбке, а затем, щелкнув по краю бокала, охладила вино до ледяной температуры. Тэм поставил на столик еще один бокал. Купер отметил это самым краем сознания, пытаясь выбраться из клумбы, где еще пару мгновений назад буйным цветом цвела герань.

Он прочистил горло, восстанавливая дыхание.

– Терпеть не могу герань, – заметила маркиза. – Примитивное, непричесанное растение. Вот и ты такой же примитивный и непричесанный, верно, Купер?