Машина снов (СИ)

Марко подошёл к дверям, осторожно выглянул на улицу и запер двери на тяжелый засов. Он сел на пол, бросив меч рядом, откинулся на колонну и побарабанил пальцами по голенищу сапога. Чувство усталости навалилось на него пуховой подушкой. Он смотрел на машины, как на подросших детей, и думал, что же теперь с ними делать? Машины успокаивались, вибрация понемногу стихала, буквы перестали мерцать, и гнёзда для магических камней серо смотрели на него незрячими глазницами. Марко наклонил голову, озорная мальчишеская улыбка скользнула по его лицу, он сунул руку за пазуху и вынул заветный мешочек с камнями. И, почувствовав нетерпеливую вибрацию машин, камни задрожали, кожаный шнурок, стягивавший устье мешочка, упруго выскользнул из прорези, словно приглашая Марка освободить камни…

.............................

...Марко...

Поднялся

Подошёл

К машине

Вставил

Камни

В гнёзда

Закрепив их

Сложным

Узлом

Намочив

Кожаные

Штрипки

Слюной

Машина

Потянула

Его

К

Себе

.

.

.

И

Пустота

.

.

.

.

Охватила

.

.

Его

.

.

.

....................

…Мир обрушился на него внезапно, всей силой дневного гомона и шума, резью светлых бликов, вонью горящего кизяка, резким холодком ветра и греющими лучами беспощадного белого солнца… Он лежал на обочине улицы, в луже конской мочи… Узкая двойная колея тянулась от его беспомощных стоп к самой середине проезжей части… Видимо, кто-то отволок его сонное тело, чтобы оно не загораживало проезд… Нарядное, когда-то белое платье покрывала корка подсохшей грязи, издававшей тошнотворный запах тухлятины… Перламутровые рыбьи чешуйки, спутанные комья не то конских, не то ослиных волос, остатки пищи, испортившейся на весеннем солнце, пригоршни бурых спитых чайных листьев, и всё это склеивала дурящая башку вонь прогорклого масла…

Он слегка повёл головой и поморщился: слипшаяся от грязи косица приклеилась к спине, мелкие волосики на шее неожиданно громко захрустели и, обрываясь, отозвались лёгкой режущей болью, приведшей его в чувство. Круговые оранжевые сполохи рассеялись, уступив место ярким снежинкам, падающим в углах глаз. Мир вокруг немного посветлел, углы и линии проступили чётче, чувство горячего песка под веками ушло, нестерпимый гул в ушах уступил место ясным звукам, словно все привычные шумы тщательно протёрли влажной тряпкой и снова выпустили на волю из глухой прохладной раковины.

Марко похлопал рукой по грязи, ища свой меч. Но клинка нигде не было. Марко глухо выругался, протянул ладонь и попытался ощутить привычную тяжесть рукояти. Словно нетопырь он посылал сигналы в пустоту, надеясь, что клинок отзовётся. Марко слепо шевелил пальцами, пасмурное давящее чувство утраты поднималось откуда-то из глубины сознания, и навстречу ему заголосила тихая истерика, завыла жалобно, запищала птицей, пойманной за лапу шёлковой петлёй, захлопала ранеными крыльями. Он с усилием отгонял мерзкий привкус отчаяния, концентрируясь на кожаной оплётке рукояти, с проплешинками, выполированными его пальцами за это время. Чем громче пищала внутри истеричная птица, тем сильнее Марко вызывал в памяти толчки беснующегося меча в ножнах, песню крови, которую пела холодная сталь, пытаясь вырваться из узорчатых ножен.

…Тум…

Знакомый толчок внезапно всколыхнул в нём волну радости.

…Тум…

Марко пошарил рукой в воздухе, пытаясь поймать направление, из которого отозвался Его Клинок, и пополз, прямо на четвереньках пополз в сторону чайной лавки, из которой нарядный молодой приказчик выносил помои, аккуратно счищая их в лоток для большого рыжего пса.

…Тум…

Новый толчок приподнял Марко над улицей, придал ему сил, юноша встал и побежал к чайной, выставив вперёд руку, словно бы глаза его внезапно переместились на ладонь. Не помня себя, он распахнул двери чайной и ворвался внутрь, отпихивая голосящую дворню. Перепрыгнув за стойку, Марко побежал к кухне, игнорируя удары, которые щедро отряжала ему малорослая молодая катайка со злобным детским личиком.

Вспрыгнув на мешок с рисом, Марко подтянулся к верхней полке, сметая ладонью короба с чаем и мукой, схватил длинный свёрток, тут же знакомо затрепетавший в руке, и сорвал грязную тряпицу. Ножны отозвались тусклым отсветом. Марко потянул рукоять на себя, и она буквально прыгнула в ладонь, горячо запульсировав в руке, как женское тело, полное желания. Он развернулся и грозно глянул на тут же осевших слуг, на толстого коротышку-хозяина, суетившегося за спинами молодых парней, сжимавших длинные столовые ножи. Марко коротко хекнул и одним ударом разрубил толстую деревянную полку. Слуги бросились вон с кухни, прижав хозяина к косяку. Побелевший от ужаса коротышка выронил нож, жалобно стукнувшийся о доски пола, и прижал к груди поднос, пытаясь загородиться им, как щитом.