Машина страха

Волант оставила в покое локон и подставила руку к подбородку. Как будто изучая гостя.

– Что бы вы хотели узнать, Ванзаров?

– Что именно вы делаете на сеансе, мадемуазель Волант?

– Это трудно, а порой невозможно объяснить…

– Постараюсь понять.

Она запрокинула голову, изогнув красивую шею.

– Я должна отдать магнетическую силу… Собрать всю, до капли, целиком, до полного истощения, без остатка… И передать медиуму… – говорила она медленно и завораживающе. – Чтобы волей медиума в наш мир явились иные сущности и силы… Иногда получается, иногда что-то мешает… Но я всегда честна… На сеансе нельзя врать… За это можно жестоко поплатиться…

– Вы видели, как Сверчков выстрелил в лоб? – скучно и буднично спросил Ванзаров.

Мадемуазель устала держать шею в неудобном положении. Она снова испытала силу своего взгляда.

– Порой на сеансе не могу понять, где нахожусь, не то что замечать происходящее… Это невозможно объяснить тому, кто не прошел через такой опыт. В нас гнездится таинственная сила, о которой мы ничего не знаем. Именно она создает спиритические явления… А вы знаете, почему у меня получается лучше других? Меня называют электрической женщиной… Знаете, что это такое? Я расскажу… Так вот, лучшие и самые сильные явления на сеансе случаются тогда, когда в магнетизере накоплен максимум сексуальной потенции…

Кажется, Ванзарова пытались смутить. Какая настойчивая барышня.

– А стуки? – только спросил он.

Срезанная в такой волнующий момент, обещавший, быть может, многое, Волант несколько растерялась.

– Стуки? – спросила она без чарующих оттенков в голосе. – Какие стуки?

Ванзаров отстучал пальцем три раза и один.

– Способ общения с невидимыми силами.

Магнетизерша явно была разочарована:

– Ах это… Ну и что в них такого?

– Откуда они берутся?

Она засмеялась, немного натянуто, но зато громко.

– Ванзаров, ну как можно быть таким наивным! Мы не знаем, кто говорит с нами на спиритических сеансах, мы не знаем, что за явления наблюдаем. Как мы можем знать, откуда берутся звуковые манифестации? Спросите у тех, кто отзывается… Посмотрим, что вам ответят…

– Позвольте один вывод?

Как все-таки скучны и бесчувственны эти чиновники полиции. Ему позволили выводить все что угодно взмахом ручки.

– На сеансе вы отдаете медиуму всю свою электрическую, магнетическую и сексуальную энергию…

– Это одно и то же!

– Логично… Иначе можно лопнуть от избытка энергии. Вы отдаете энергию господину Иртемьеву. Что вы получаете взамен?

Волант не сразу нашлась.

– Что я могу получать? – воскликнула она. – Ни с чем не сравнимое счастье быть причастной к величайшим тайнам мира… Погружаться в них… Видеть то, что дано немногим… Разве этого мало?

– Иртемьев раскрыл, над чем работает? – спросил Ванзаров.

– Нет, – ответила она излишне резко.

Иногда молчание бывает лучше долгих объяснений. Ванзаров узнал почти все, что хотел. А мадемуазель Волант оставила попытки применить свое электричество. В прихожей она коснулась его локтя.

– Вы мне нравитесь, Ванзаров, и я этого не скрываю… Но берегитесь сил, которых не знаете… Не пытайтесь их обмануть… Есть многое, что неподвластно человеку… Будьте осторожны…

После знакомства с воровским старшиной Обухом Ванзарову не осталось, чего бояться. Неведомых сил – тем более.

– Приму к сведению, мадемуазель, – сказал он и отдал короткий поклон.

46

Около своего дома Ванзаров оказался в поздних сумерках. Идя пешком по Невскому и Садовой улице, он блуждал в мыслительных дебрях. Дорожки разбегались и прятались. Никак не желая угомониться.

Придержав калитку уже запертых ворот – дворник опять поторопился, – Ванзаров пропустил парочку кухарок. Крепкие вологодские девахи несли пустые корзины, наверняка отправлены за провизией.

– У нас-то ледок совсем изошел, – говорила одна, мягко окая. – Моя-то вот послала, проси, говорит, в лавке, должно у них быть…

– Что ты, у меня-то не осталось, сливки поставить негде…

Заметив вежливого соседа, они засмущались, поклонились, расхихикались и убежали.

Ванзаров остался стоять у раскрытой калитки. Тропинка внезапно кончилась, выведя к обрыву. Мысль была настолько проста, насколько абсурдна. Поверить в нее было невозможно. Логика сама с трудом верила. Любой здравомыслящий чиновник полиции на это сказал бы: полная чушь. А заботящийся о своей карьере и слышать не пожелал. Трезвый расчет говорил: вероятность того, что это возможно, – не более пяти процентов. Но каждый процент был на вес золота. Если окажутся верными. А если нет… Идея могла подождать с проверкой до утра. Ванзаров не мог. И не надо спрашивать почему. Тут и психологика не поможет. Что поделать…

…Пристав уже разгонял дневные заботы чаем, когда в кабинет ворвался чиновник сыска. Будто его пчела укусила. От неожиданности Вильчевский дрогнул рукой, облив стол.

– Родион, да ты что такой угорелый! – с досады проговорил он.

– Ваши пропавшие горничные служат в «Версале»?

Хорошо, конечно, что Ванзаров выполняет обещание, но с чего вдруг такой переполох?

– Само собой… Говорил же тебе.

Плохо не то, что пристав этого не говорил. Плохо, что Ванзаров не уточнил такой простой вопрос. Все же было на виду…