Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны

В июле наступила катастрофа. Французы, конечно, пришли в ярость из-за того, что Макнамара публично продемонстрировал пренебрежительное отношение к их ядерным силам. Реакция прессы и американской публики была ожидаемо ужасной. О том, как отреагировал на это Хрущев, я узнал лишь полвека спустя из книги Александра Фурсенко и Тимоти Нафтали «Холодная война Хрущева» (Khrushchev’s Cold War). Хрущев принял решение в мае скрытно разместить ракеты на Кубе в определенной мере в ответ на [мою] речь Гилпатрика. По словам Фурсенко и Нафтали, советская разведка очевидно пропустила афинскую речь (это удивительно, поскольку мы всегда считали, что в НАТО более чем достаточно советских осведомителей, и что обращение к Совету НАТО должно было гарантированно попасть по секретным каналам в Москву). Однако, когда речь в Анн-Арборе{97} дошла до Москвы,

она вызвала раздражение у советского руководителя{98}, особенно слова Макнамары о том, что НАТО в будущем должно выбирать в качестве целей военные объекты, а не города. Американское правительство привело этот аргумент потому, что хотело отговорить Францию, Великобританию и Западную Германию от наращивания собственных ядерных сил, которые были неэффективными, трудно поддавались контролю и лишь усиливали озабоченность Советов. Только американские ядерные силы были достаточно современными, чтобы успешно уничтожить советские ракетные шахты. Хрущеву, однако показалось, что Макнамара пытается представить ядерную войну чем-то менее кровавым и, следовательно, более приемлемым. Через несколько минут после представления новой берлинской политики на заседании [Президиума Верховного совета] 1 июля Хрущев обрушился на Макнамару. «Исключение городов из перечня целей – как просто! Так что же является их целью? – вопрошал он, и сам, как частенько любил это делать, отвечал: – Они хотят приучить население к мысли о неизбежности ядерной войны».

Десять дней спустя Хрущев публично объявил{99} речь в Анн-Арборе попыткой «легализовать ядерную войну и, таким образом, узаконить убийство миллионов и миллионов человек». Он также назвал это обманом американского народа, поскольку военные базы в Соединенных Штатах находятся в крупных городах или рядом с ними. «Жертвой оружия массового уничтожения станет прежде всего гражданское население».

Хрущев был прав. Словно в подтверждение этого всего через три месяца во время назревающего кризиса (см. следующую главу) самолеты SAC с ядерным оружием на борту были размещены на гражданских аэродромах вблизи крупных городов, превратив эти населенные пункты в первоочередные цели ядерного удара. То же самое повторилось в октябре – ноябре 1969 г. при президенте Никсоне. Тем временем наращивание французских ударных сил, главной целью которых была Москва, отрицало какую-либо возможность реализации централизованной стратегии исключения городов и «принуждения». (В действительности то же самое можно было сказать и об оперативных планах SAC: см. далее.)

Так или иначе Хрущев просто обязан был услышать в речи Макнамары в Анн-Арборе, как и в речи Гилпатрика до этого, угрозу нанесения первого удара (такова оборотная сторона гарантии первого удара, которую Макнамара предоставил тайно союзникам по НАТО в Афинах). Новая речь, написать которую я помог, должно быть, подкрепила безумную реакцию Хрущева, спровоцированную с моей подачи ранее. К моменту июльской речи в Анн-Арборе советские ракеты средней дальности уже были на пути в район Карибского моря.

Глава 12 Мой Карибский ракетный кризис