Машина ужаса

— Зачем же навсегда. Не надо так трагически смотреть на вещи. Когда дело будет сделано, мы сумеем в короткий срок вернуть в воздух позаимствованное, так сказать, сокровище… А что касается миллионов, — то сами виноваты… Лес рубят — щепки летят… — Булыгин пожал плечами. — Вы ведь не останавливались в свое время перед тысячами, — ну, у нас масштаб шире, — вот и все.

— Кто же это мы? — спросил Туровский.

— Вы слишком много хотите знать, дорогой коллега. Те, кто также не прочь заняться дезинфекцией. А кто, — не важно… Nomina sunt odiosa…

— Но как вы достигаете этого ужасного результата?

— Ну, вот опять нескромный вопрос. Не прикажете ли вам прочесть лекцию по химии катализаторов? Нет уж, увольте… А общий результат вы разгадали: поглощаю газ на большую высоту в градирнях, насыщаю им морскую воду, которая постоянным течением уносит его к югу в виде соды, — вот и все. Весь секрет, конечно, в том продукте, которым насыщается хворост в градирнях и который вызывает поглощение углекислоты водою. Но уж это разрешите оставить мне при себе. А теперь пора, я думаю, и мне приступить к вопросам. И предупреждаю, что рано или поздно я заставлю вас на них ответить.

— Верю, — бледно улыбнулся Алексей Юлианович. — Но ваша угроза, пожалуй, излишня. Раз дело провалилось, — мне скрывать нечего.

— Вот и прекрасно, — саркастически улыбнулся Булыгин: — вы гораздо сговорчивее вашего товарища. Итак, зачем вы сюда пожаловали, и что это за дело, которое, по-вашему, провалилось?

Туровский ответил не сразу.

Он с тоскою оглянулся вокруг, словно ища выхода из тюрьмы. Но все было по-прежнему. Глухие стены, высокий потолок с бетонными сводиками и железный переплет окна, за которым ночное небо слегка побледнело в предчувствии далекого утра. За дверью стояли вооруженные люди.

— Мы приехали в Новую Зеландию в поисках причины резкого изменения климата на нашем севере. Потому что тут больше всего заметна была утечка углекислоты из воздуха, судя по его анализам.

— А… резонное соображение. И вы были намерены?

— Взорвать завод со всеми его установками и прекратить вашу сумасшедшую работу.

Настала очередь Булыгина побледнеть. Он подошел вплотную к Туровскому и смотрел на него в упор, дико горящими глазами.

— Взорвать! Вы смеете это говорить мне? Вы… Я из вас жилы вымотаю… — он задыхался от злобы.

Я поморщился от этой нелепой откровенности, видя бешенство нашего тюремщика.

— Да, к сожалению, ваши дозорные нам помешали, — упрямо продолжал Алексей Юлианович, но кончить ему не удалось.

Первый луч солнца скользнул в разбитое окно, и в то же мгновение страшный удар потряс стены нашей тюрьмы. Земля заколебалась под ногами, посыпалась штукатурка с потолка, дверь широко распахнулась настежь, и в нее донесся дикий хаос звуков со взбудораженного завода: испуганные крики, беготня, новые удары, от которых качались стены дома, как во время землетрясения… Мы все стояли пораженные неожиданностью, в ужасе прислушиваясь к возраставшему шуму.

Инженер, бледный, как мертвец, не сводил глаз с Алексея Юлиановича и казался охваченным столбняком.

Я видел, как медленно оживлялось лицо моего товарища, и торжествующая улыбка зажигала его глаза.

— А ведь, кажется, дело кто-то доделал за нас, — выговорил он вдруг взволнованным голосом, обращаясь ко мне.

Эти слова послужили сигналом. Булыгин вдруг бросился на него и схватил за горло. Глаза его дико горели, лицо исказилось звериной злобой, даже зубы оскалились в припадке бешенства. Это был несомненно сумасшедший. Из перекошенного судорогою рта вместе с пеною вылетали отрывистые слова:

— А, мерзавцы… шпионы… предатели. Вся жизнь… вся работа насмарку.

Он сыпал площадными ругательствами, дрожал всем телом и цепкими пальцами сжимал горло Алексея Юлиановича, который, видимо, задыхался в этих объятиях, тщетно стараясь от них освободиться. Я бросился на помощь товарищу, и мы покатились по полу втроем, сцепившись в дикой свалке. Я стал, в свою очередь, душить сумасшедшего, — и руки его медленно разжались. Потом он вдруг оттолкнул нас и вскочил на ноги.

Туровский остался лежать, оглушенный падением. Булыгин вытащил из кармана револьвер, но, прежде, чем он успел прицелиться, я изогнулся, прыгнул к его ногам и изо всей силы дернул за них. Инженер с размаха грохнулся на пол, стукнувшись о него головой и выронив оружие, которое я подхватил почти налету. Он не успел подняться, как я два раза выстрелил в него почти в упор. Он ткнулся лицом вниз и застыл в нелепой скрюченной позе.

В это время Туровский зашевелился и поднял голову. Я помог ему встать, и мы несколько секунд в недоумении и ужасе созерцали поле молниеносной, неожиданной битвы. У наших ног лежали два трупа, в окно и раскрытую дверь доносился все нараставший шум и крики, прерываемые от времени до времени новыми гулкими взрывами. Лампа под потолком вдруг погасла, — очевидно, остановилась силовая станция, но дневной свет уже проникал в комнату.

— Убит? — спросил Туровский, указывая на своего недавнего противника.