Машина ужаса

— Ну, и попали мы в переплет, нечего сказать. Пожалуй, нам с вами теперь, действительно, крышка. Мы с головою в руках у этого сумасшедшего, а у него лапы цепкие. Но для какого чёрта он вообще затеял всю эту историю? Неужели только дикое проявление мизантропии, и ничего больше?

Этот вопрос остался без ответа. Туровский сам пробовал стучать в дверь и звать, — отклика не было. Темнота как будто поредела, и стал виден уже похолодевший труп, темной, неясной грудой распластанный среди комнаты.

В разбитое окно под потолком доносились смутные шумы ночи.

Мы говорили почему-то полушёпотом, стараясь заглушить все возраставшую душевную тревогу. Алексей Юлианович рассказывал, что он рассчитывал, пользуясь суматохой после взрыва, освободить меня и затем, через старую лазейку, добраться до автомобиля, в котором Охакуна ждал нас в укромном месте за поселком. Туровский снова заметался в темноте, разражаясь проклятиями.

— И все насмарку. Все к чёрту теперь. И этот мерзавец будет продолжать свое дело, как ни в чем не бывало.

Неожиданный поток света вдруг ослепил нас и заставил моего товарища на полуслове остановить свои сетования. Зажглась лампа посредине потолка, и скорченное тело у наших ног стало ясно видно в луже крови.

Загремел замок, на пороге показался Булыгин, а за его спиной — трое или четверо вооруженных людей.

Глава VII

Мы с Туровским, ослепленные внезапным светом, вскочили и, инстинктивно встав рядом у стены, обернулись в сторону вошедших.

— Ну-с, кажется, новая рыба попалась в сети, — услышал я знакомый глуховатый голос, — посмотрим, кто такие.

Он нагнулся над недвижным телом маори и тронул его носком сапога; труп остался в прежнем положении. Булыгин сделал знак своим спутникам, — они приподняли мертвого и обернули к свету лицом.

— А… из своих… Я так и знал… — процедил угрюмо инженер и обернулся к нам. — Ну, а это что за птицы. Как, многоуважаемый, не надумали еще отвечать?

Он вдруг осекся на полуслове, начал пристально всматриваться в лицо моего товарища и вдруг многозначительно свистнул:

— Черт возьми? Вот неожиданный сюрприз. Знакомое лицо, готов пари держать. Господин… виноват, товарищ Туровский? — он саркастически улыбнулся: — Неправда ли? Вот удивительная встреча!

Алексей Юлианович молча наклонил голову.

— Ну, дорогой коллега, неужели и вы хотите играть в молчанку? Так и вас тоже одолело любопытство насчет углекислоты? Сильно же оно у вас должно быть, если заставило тащиться к антиподам и ползать под покровом ночи у меня на заводе. Ну, уж не взыщите, если я приму меры, которые лишат вас этой возможности в будущем…

— Послушайте, — заговорил вдруг Туровский: — Я прекрасно понимаю, что мы всецело в ваших руках и что наша игра проиграна. Давайте действовать начистоту. Я расскажу вам все, для чего я попал на ваш завод, но скажите и вы, какую цель вы преследуете вашей страшной затеей? Зачем вам это нужно? Неужели вы не знаете, что делается там, у нас на родине. Воют метели, гибнут хлеба, замирает жизнь… Люди умирают, — понимаете ли вы это?

Булыгин жадным взглядом следил за выражением лица говорившего.

— Неправда ли? Умирают, говорите вы… Прекрасно. Вы знаете, я теперь в восторге от нашей встречи… Слышать реляцию о победе из уст очевидца и… врага — удивительное наслаждение.

Туровский почти с испугом смотрел на собеседника.

— Вы сумасшедший! — вырвалось у него невольно.

Инженер засмеялся.

— Вы полагаете? — он на минуту задумался: —Ну, что ж, это дела не меняет. Моя снежная армия все-таки делает свое дело.

— Да чего вы добиваетесь вашими машинами? Что вы делаете? — закричал Туровский, видимо, теряя самообладание и бросаясь к собеседнику.

Булыгин не тронулся с места.

— Вы не понимаете? А ведь это так просто… Вымораживаю скверные микробы, уничтожаю заразу… Как это вы любите говорить: «выжечь каленым железом». А я вот ледком да морозцем… И тоже действует недурно, а?

— Да что вы кривляетесь? О чем говорите? Чёрт возьми!

— О чем? Да о нашем со-ци-а-ли-сти-ческом отечестве, разумеется. Всяческие там ин-тер-вен-ции, заговоры и прочая дребедень ни к чему не привели. А я вот потихонечку, мирным, так сказать, путем, годиков в десять превращу в снежную пустыню этот ваш пролетарский рай, и земля очистится радикально, дезинфицируется, так сказать… вроде мяса на холодильнике. Как вы находите эту идею?

Алексей Юлианович весь дрожал от гнева и ужаса.

— Вы… вы — сумасшедший, — только и нашелся он пробормотать еще раз.

— Я это уже слышал, — засмеялся снова Булыгин: — теперь вы понимаете, что выпустить вас гулять на свободе не в моих расчетах…

Туровский не обратил внимания на эти слова. Он весь был во власти только-что сделанного открытия.

— Из-за этого духа непримиримой ненависти осудить на вымирание миллионы ни в чем неповинных людей, погубить свою родину… И не только ее… Весь север навсегда превратится в мертвое снежное поле…