Машинист

Клим держал регулятор на полный ход, держа поезд растянутым, исключая тем самым возможность расцепления вагонов. Отстреливаясь, диверсанты, кто ползком, кто короткими перебежками, пробирались к паровозу. Позиция у старлея была хорошая, и в ходе боя он ликвидировал еще двух бойцов.

– Все, Клим, остался пистолет и гранаты, а там еще три бойца.

– Гранатами нельзя!

– Сам знаю! Что делать будем, лопатой отбиваться? – закричал с тендера Старлей.

Клим забрался на верх тендера осмотреться. Немцы были упорны и уже пробрались к четвертому вагону. Спустившись в тендер, боец непроизвольно осмотрелся в попытке что-то придумать, и его взор остановился на канистре с маслом. Он взял канистру и расплескал масло по углю, открыл шуровку, закидал намасленный уголь в печь.

– Спускайся, старлей, вороши уголь в топке, чтоб быстрее горел. – Из трубы пошел дым, черный, как сажа, который застелил словно одеялом первые шесть вагонов. – Теперь кидай уголь и опять вороши, я скоро! – И Клим кинулся на верх тендера, захватив нож.

– Ты куда? – только и успел промолвить старлей, но Клим был уже на крыше и бежал в сторону диверсантов, считая вагоны.

Под плотной дымовой завесой никто никого не видел, все пробирались на ощупь. Добравшись до первого бойца, Клим нанес удар ножом в корпус, скинув диверсанта с вагона. Так же он поступил и с вторым, но поезд вошел в кривую, и порыв ветра сдернул дымовую маскировку. Клим оказался лицом к лицу с командиром группы. Завязался бой. Клим наносил удары, но командир, специалист рукопашного боя, умело уворачивался и ставил блоки. И вот он выбил нож из рук Клима, нанес ему удар кулаком в челюсть и что есть силы ударил в грудь ногой. Клим отлетел, покатился по крыше и упал вниз. «Угроза миновала, теперь можно выполнить задуманное», – решил Отто. Достав нож, он направился к паровозу.

Старлей мешал кочергой уголь в печи, но, услышав посторонний шум из тендера, обернулся. На него с ходу напал немец, нанеся удар ногой по торсу. Старлея откинуло в сторону, и, ударившись головой о котел, он упал. Отто замахнулся и ударил ножом в область сердца, но старлей вовремя поставил блок, схватив врага за руки и остановив направление ножа в сантиметре от груди. Началась борьба не на жизнь, а на смерть. Отто изо всех сил давил на нож с желанием пронзить сердце, а старлей пытался его остановить.

Падая с крыши, Клим вцепился в верхнюю балку опоры вагона. Повисев несколько секунд, опомнившись и собрав все силы, подтянулся и вновь вскарабкался на крышу. Встал на ноги, он осмотрелся и побежал к паровозу.

«Все, силы оставили, больше не могу», – подумал старлей и только хотел расслабить руки, как вдруг немец потерял сознание от удара по голове. Посреди будки стоял Клим, держа в руках лопату.

– Да тебя вообще одного оставить нельзя, – шутя обратился к старлею Клим, давая понять, что все закончено.

– Ты чего так долго? – недовольно проговорил старлей.

– Поезд осматривал. Давай подымайся, у нас много дел, – подавая руку старлею, сказал Клим.

Отто пришел в сознание через пять минут, сидя со связанными руками на полу, прислонившись спиной к стенке тендера.

– Очнулся, – сказал старлей, затем достал свой пистолет и направил на пленного.

– Имя и звание, боец, – повернувшись, глядя в глаза врагу, сказал Клим.

Немец был непоколебим, он спокойно сидел, смотря в одну точку, будто делал вид, что вся эта ситуация его не касается. Старлей спросил то же самое, только на немецком языке, но ответа снова не последовало.

– Ничего мы не добьемся разговорами, от него нужно избавиться, – перезарядив пистолет, сказал старлей Климу.

– Если мы станем стрелять в связанных людей, тогда чем будем отличаться от фашистов? – спокойно ответил Клим старлею.

– Я не фашист! Я солдат вермахта, – смотря на Клима, сказал командир. – Я служу германскому народу, и неважно, какие вожди им правят. – Перекинув взгляд на старлея, он продолжил: – Можешь стрелять, я не боюсь смерти. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина.

– Если воин проиграл сражение и ему грозит смерть, ему нужно торжественно произнести свое имя и умереть улыбаясь, без позорной спешки, – сказал в ответ Клим.

Командир с удивлением посмотрел на него, а затем уважительно кивнул головой.

– Мое имя Отто Вильгельм Курт Бруннер. Майор Пятнадцатой бригады особого назначения, командир спецотряда «Степные волки».

– Принято, майор, – сухо сказал Клим.

Клим взял пистолет майора, разрядил обойму, оставив один патрон. Снизив скорость до двадцати километров в час, он подошел к пленному и перерезал веревку, стягивавшую его руки. Затем вернул ему оружие.

– Ты знаешь, что делать. Теперь ступай, – сказал Клим, движением головы указав на дверь.