Машинист

– Осенью тридцать седьмого, мне еще тогда только звание капитана дали, я приехал в военкомат города Саратова за новым призывом. У меня было свое представление о новобранцах. К себе в разведроту я набирал людей, у которых имелись достижения по боевым видам спорта, таким как бокс, самбо, борьба и т. д. На Клима я обратил внимание случайно.

– Клим? Стало быть, сержант Климов, – уточняя, перебил лейтенант Катринеско.

– Да, Клим – это его позывной. Я продолжу, – недовольно сказал Леденев. – Так вот, в курилке призывного пункта военнослужащие отобрали у призывников сигареты. Климу это не понравилось, он попросил их вернуть, на что получил отказ в грубой форме, и через пару секунд трое здоровенных солдат лежали на земле без движения.

После прохождения КМБ по моей рекомендации его направили на трехмесячный курс подготовки диверсантов, по завершении которого он вернулся в мое подразделение. Он участник всех военных конфликтов с тридцать седьмого по сороковой год: конфликт с Японией у озера Хасан, сражение на Халхин-Голе, освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию. Участник финской войны, с августа сорок первого воевал на нашем фронте. Он всегда выполнял поставленные перед ним задачи. Я хочу, чтоб ты понял, лейтенант: это не просто доброволец с огнем в глазах, бегущий на амбразуру, а матерый диверсант, покрытый танковой броней, прошедший войны от южных пустынь до холодного севера, знающий воинское дело на уровне профессионала. У него боевых наград на целый взвод хватит. И если сейчас он ведет ваш особый поезд, то это самая большая удача, которая могла произойти. Он верен долгу до конца, он не может оказаться предателем. Если докажешь обратное, поставишь и меня к стенке рядом с ним, потому что и тогда я откажусь в это верить.

– Если боец настолько хорош, почему его не завербовали и не отправили дальше в разведшколу? – спросил Катринеско.

– Понимаешь, лейтенант, уметь что-то делать и хотеть делать – разные вещи. Клим мечтал стать машинистом, я не стал препятствовать. Обязан я ему, он столько раз меня чуть живого из-под огня вытаскивал.

– Это все, что мне нужно знать, или есть еще что-то? – подводя итог допроса, спросил лейтенант.

– Есть еще одно. – На секунду Леденев замолк, а потом добавил: – У парня талант.

– Какой? – с неподдельным интересом спросил лейтенант.

– Выживать.

Глава 12. Темная ночь

Опять гул самолетов, слышны падающие снаряды и взрывы бомб. Люфтваффе бомбило по ночам, чтобы не вступать в воздушный бой, ведь бомбардировщик куда менее маневрен и уступает по скорости истребителю. И основной защитой была светомаскировка. Станции и разъезды работали без освещения, так же ходили и поезда – с выключенным прожектором. Можно сказать, пробирались на ощупь, и лишь одно выдавало их – это искры из трубы паровоза, когда поезд шел на подъем и приходилось использовать полную мощность машины. Заметив такой «маяк», пилоты тут же стремились к цели и сбрасывали бомбы в данный квадрат.

– Наверное, уже разъезд? – сказал Клим, заметив смежный путь с левой стороны. – Да, точно, вон будка дежурного стоит.

Дежурный по посту выбежал и начал фонариком подавать сигнал остановки. Когда поезд уместился во всю длину пути приема, Клим произвел остановку.

– Машинист, вот разрешение до станции Солодча, – запыханно сказал дежурный, забравшийся в будку паровоза. – Следуйте с особой бдительностью. Перед вами ушли три поезда. Минут тридцать назад ушел последний, состав с цистернами, там топливо.

– Понятно, дежурный, – сказал Клим, открывая регулятор и приводя паровоз в движение.

– Удачи! – спрыгнув с паровоза, крикнул дежурный вслед уходящему поезду.

– Солодча, – произнес Клим, всматриваясь в режимку. – У нас еще семьдесят один километр пути.

– Хорошо, что теперь мы на другом участке и захватить поезд у немцев не получится, – произнес старлей.

– Да, это хорошо, – подтвердил Клим. – Сейчас у них другая задача – разбомбить его, так же как и все остальные. Теперь мы как все, и ехать нам в кромешной тьме, по незнакомому профилю. Смотри вперед в оба глаза, любое подозрение на препятствие, любое сомнение – сразу говори. И слушай, старлей, внимательно слушай, если появится гул самолета, будем закрываться и ехать на холостых, чтобы не выдать себя.

Они оба прекрасно понимали, что это участок, на котором идут ливни из бомб вражеской авиации. Старлей закинул в топку несколько обрезков шпал, насосом качнул мазут, смочив их, и пламя распространилось равномерно по всей печи. Клим проверил вспомогательные приборы, добавил в котел воды и довел рабочее давление пара до двенадцати атмосфер. Машина работала исправно и с привычным стуком колес, бригада ехала крайне напряженно, смотря вперед из окон, и поезд преодолевал один километр за другим.

– Какой-то свист в котле, тебе не кажется? – спросил старлей.

– Свист? – настороженно переспросил Клим.

И близ пути, по которому следовал поезд, раздались взрывы. Бригада инстинктивно укрылась в паровозе, убрав головы внутрь будки.

– Дождались, твою мать, – гневно произнес Клим.