Маска красной смерти

— Ну и не надо! — горячо воскликнула я. — Митяй напишет от своего имени, что таблетки, которые выглядят так и так, опасны. И люди сами придут в редакцию, чтобы проверить лекарство, а заодно и скажут, откуда они его взяли. Так как выглядят таблетки?

— Круглые, большие, сиреневого цвета. — вздохнул Антон Павлович. — Похожих таблеток не так уж мало. Нет, ничего не даст такая статья. Каждый будет думать, что речь идет о каких-то других таблетках. К вам в редакцию придут разве что психи, с упаковками нейролептиков.

Он помолчал, откинувшись на спинку стула.

— Похоже, у этих таблеток есть еще какой-то побочный эффект. — задумчиво сказал он. — Такой, о котором мы пока не знаем. Ведь зачем-то глотали наши таблетки те несчастные, которые погибли! Вот если бы понять, от чего они собирались лечиться? От сифилиса? От чесотки? Вряд ли они лечились в домашних условиях от гепатита, как вы думаете? Вы же целое расследование провели, неужели ничего в голову не приходит? Вот если бы знать, тогда через газету можно предупредить: таблетки от чесотки могут быть опасны! Несите их в редакцию, мы проверим. Но я не могу представить, от чего еще они могли помочь…

Я глубоко задумалась. О чем накануне говорил следователь?

«Примерно за полторы недели до смерти Ольга Коренева сняла со счета довольно крупную сумму денег… Наши ребята побеседовали с матерью Кореневой, но та даже не знала, что дочка сняла деньги. Никаких крупных покупок в последние дни Коренева не совершала.

Евгения Голдышева примерно в то же самое время продала свой автомобиль. Получила на руки примерно 12 тысяч евро. После ее смерти денег в квартире не обнаружилось. Крупных покупок она тоже не делала.»

Актрисы платили кому-то за сиреневые таблетки, которые их убили. Причем, платили крупные суммы. Вряд ли они лечились от чесотки. От чего же?

Я словно воочию увидела полные скорби глаза режиссера Бориса Натановича:

«У нее была молодость, здоровье, ребеночек чудесный… А она рыдала из-за пары лишних кило!»

На его голос накладывался веселый щебет толстушки Танечки Морзовой:

«А в больнице холодильника нет, и колбаски нет… Но мне и не хотелось там хомячить постоянно. Сначала от запаха еды даже тошнило, а потом просто аппетит пропал. И я, наверное, кило на десять там похудела!»

— Антон Павлович, я знаю, от чего еще помогают ваши таблетки. — словно со стороны, услышала я свой голос. Но тут раздался громкий телефонный звонок. Изобретатель достал из кармана пиджака бьющийся в истерике мобильник, поднес к уху и недовольно произнес:

— Жанна, я же просил не отвлекать! … Что? Да, я понял… Где нашлась? Лежала возле тела? Да, конечно, приеду сам.

Он бессильно опустил руку с трубкой на стол и растерянно посмотрел на меня. Затем, словно через силу, выдавил:

— Ну что же, поедем в больницу вместе. Только что застрелили Вадима Спиридонова.

Если от больницы до офиса похитителей мы ехали около получаса, то обратно добрались минут за десять. Видимо, в первый раз меня специально возили кругами. Возле шлагбаума, перекрывавшего больничный двор, уже стояла полицейская машина с переливающимися мигалками. Мы с Антоном Павловичем и обоими мордоворотами вышли из фургончика и бегом кинулись к знакомому деревянному корпусу.

Дверь знакомого отделения была закрыта на ключ, и народу поблизости не оказалось. Зато в конце вымощенной камнями тропинки, возле здания администрации, толпились люди в белых халатах, и полицейские в форме. Мы с Антоном Павловичем и качками быстро пошли туда. У входа в административный корпус дежурил знакомый полицейский, с которым мы с Митяем не раз пили чай в управлении. Узнав меня, он почему-то быстро отвел глаза.

— Витя, что произошло? — бросилась я к нему, но он демонстративно схватился за молчащую рацию и куда-то побежал.

К Антону Павловичу подскочила встрепанная, раскрасневшаяся Жанна, встала на цыпочки и, положив обе руки ему на плечи, что-то торопливо зашептала ему в ухо, изредка с опаской оглядываясь на меня. Изобретатель слушал ее молча, опустив глаза, и лицо его бледнело все больше.

Отвернувшись от них, я попыталась войти в корпус, но вход преградили два полицейских:

— Девушка, туда нельзя!

В полной растерянности я отошла на пару шагов от входа, достала телефон и начала звонить Митяю. Долгое время никто не отвечал на звонок, наконец, ответил знакомый мужской голос:

— Лена, не паникуй, я скоро выйду.

В телефоне зазвучали короткие гудки. Я в панике смотрела на трубку, пытаясь сообразить, чей голос только что слышала. От бессонных ночей, недавно пережитого стресса и нынешних непоняток голова начала сильно кружиться, и временами мне казалось, что сознание куда-то уплывает. Наверное, я покачнулась, поскольку Жана подскочила ко мне, нежно обняла за талию и буквально оттащила в сторону. Через пару минут к нам подошел Антон Павлович.

— Лена, с вами все в порядке? — с тревогой спросил он. Я неуверенно кивнула и взмолилась:

— Жанна, ну хоть ты не секретничай! Что еще произошло?