Маска Локи

— А ты не сможешь двинуться с места, пока поддерживаешь вращение остальных осколков, — парировал палестинец.

— Ты всего лишь человек, Хасан. Да, ты жил долго и многое узнал за эти годы и столетия. Но против меня ты бессилен.

— Однажды я размазал тебя по земле, глупец!

— Это была моя собственная сила, Хасан, которую ты обернул против меня. Своей силы ты не имеешь.

— Ты недооцениваешь слезы Аримана. — Из того же кармана Хасан извлек сосуд дымчатого стекла.

Интересно, что у него еще в этом кармане? Или же это своего рода портал, ведущий в тот мир, который они оба покинули?

Держа коробочку в левой руке, а сосуд в правой, Хасан зубами выдернул пробку. Запрокинув голову, он поднес сосуд ко рту и выпил граммов тридцать прозрачной жидкости. Когда-то Хасан говорил, что одна капля дает ему пятьдесят лет жизни. Интересно, сколько жизненной силы даст ему этот глоток?

— Ты говорил, что истинные слезы Аримана давным-давно высохли, — сказал Гарден, — значит, тебе приходится самому готовить этот эликсир. Какова же его формула?

— Поскольку тебе это все равно не поможет, я открою секрет. За основу я беру слезы матерей и юных вдов, чьи сыновья и мужья погибли в бессмысленных войнах на чужой земле; я выделяю из этих слез страдание, чистое, как кристаллическая соль. Я добавляю туда настойку из крови убиенного младенца; она защищает меня от агрессии. Для укрепления сил я капаю туда пот отца, который в дьявольской злобе забил до смерти собственное дитя. Я собираю эссенцию из всех возможных способов, посредством которых один человек отравляет или укорачивает другому жизнь: запах юной девушки, совращенной собственным братом; семя юноши, растраченное в веселых кварталах, и желчь родителей, надеявшихся отделаться от них обоих. Вот мой эликсир — совершенная копия слез, пролитых Ариманом над творением Агуры Мазды — миром юности и красоты.

Произнося эти слова, Хасан рос на глазах. Его грудь выпячивалась, словно зреющая тыква. Плечи раздавались вширь, как ветви дуба. Голова поднималась, как цветок подсолнуха за солнцем. Руки сжимались, подобно корням прибрежной сосны, охватывающим камень. Огромные пальцы левой руки стиснули коробочку с шестью осколками, и пластиковые стенки хрустнули, как яичная скорлупка. Камни, выскользнув из поролоновых гнезд, просыпались между узловатыми пальцами.

Легчайшим движением Гарден перехватил их. Они поплыли от Хасана по длинной S-образной траектории и заняли свое место среди вращающихся собратьев.

Из опыта многих жизней Том Гарден узнал многое, то, о чем Томас Амнет, Рыцарь Храма, даже не подозревал.

При всей своей искушенности в европейских политических, финансовых и религиозных тонкостях Томас Амнет оставался человеком своей эпохи. Стремления его были прямолинейны, вкусы незатейливы. Он выучился сражаться широким мечом, колоть и рубить, бросаясь вперед всем телом, как кабацкий скандалист. Его магия основывалась на грубых принципах точки опоры и рычага: нажми здесь, и там возникнет истина. Но сложная ритмика джаза, острое воздействие лизергиновой кислоты, парадоксальная техника айкидо — все это было скрыто от крестоносца.

Для Томаса Гардена эти сложнейшие реалии были жизнью. Дюжиной пар глаз следил он за суровым процессом становления человеческого духа, за теми проблемами, с которыми Европа и Новый Свет сталкивались по крайней мере с семнадцатого века. Все это началось (словно картинка вспыхнула перед мысленным взором), когда джентльмены отказались от своего утреннего пива и зачастили в местную кофейню, разрабатывая великий проект Просвещения. За этим последовали полифоническая музыка, словари, дифференциальное исчисление, комедии нравов, труды Спенсера, жаккардовое ткачество, орфография, паровой двигатель, венские вальсы, ударный капсюль и барабанный механизм, окопная война, внутреннее сгорание, четырехтактная гармония, синкопирование, кристаллический метамфетамин, двоичное исчисление, искусственные спутники, волоконная оптика, газовые лазеры и девятизначный персональный код.

И теперь как мог Хасан, древний человек из убогой палестинской пустыни, выстоять против того, что Том Гарден знал, умел, против того, кем он стал.

Впрочем, он мог попробовать.

Хасан, пропитанный энергией своего яда, запустил в Гардена заряд. Молния вонзилась в сердце шара, как лазерный луч в дейтритовую смесь. Шар поглотил ее, и камни закружились быстрее.

Хасан содрогнулся и выбросил еще один заряд энергии, непосредственно из четвертого узла, расположенного за сердцем. Он целился высоко, рассчитывая миновать шар и попасть Гардену в голову. Том легко поднял руки, заслонившись осколками Камня. И снова шар вобрал в себя заряд. Диаметр его увеличился еще на пять сантиметров, и осколки закружились еще быстрее.

— Разрушение Камня, как видно, было ошибкой, — заметил Хасан.

— Сущность разделенная остается сущностью, — согласился Гарден.

— Ты сам в это не веришь, Томас Гарден. Западная наука превратила твой разум в пленника физических законов. Ты скоро поймешь, что не способен игнорировать законы сохранения массы и энергии.