У Кортнея не было опыта в передвижении по туннелям, как, впрочем, и у остальных американцев, служивших в те годы во Вьетнаме. Но зато он не страдал клаустрофобией. Кроме того, он был уверен в своих боевых навыках: немного дзюдо; мастерское владение нунчаками; естественно, фехтование и бедная родственница оного — драка на ножах, которую Кортней освоил на ночных улицах Филадельфии. Но, скорее всего, стоит готовиться к бесшумной mano a mano — рукопашной схватке в темном замкнутом пространстве, нежели к открытой перестрелке.
Кортней тщательно проверил экипировку: высокие ботинки плотно прижимали брюки к ногам, чтобы мыши и пауки не забрались под одежду (хотя, подумал он, если там внизу засел целый батальон СВА, мышей и пауков давно уже съели). Он заткнул офицерский пистолет сзади за пояс, чтобы кобура не била по бокам. В левой руке зажал фонарь с новыми батарейками. Фонарь пригодится, чтобы в случае чего ослепить противника; большую же часть пути Кортней намеревался идти на ощупь. В правой руке он зажал «кей-бар», длинный морской кортик с матово-черным клинком и грубой рукояткой из наклеенных кожаных дисков. Такая рукоятка не выскользнет, как бы ни вспотела рука. Он держал кортик, как фехтовальщик шпагу; так было привычнее и удобнее орудовать лезвием. Наконец, взяв моток веревки, Кортней обвязался ею и пропустил сзади под ремень, но так, чтобы она не цеплялась за пистолет.
— Один раз дерну — отпустите веревку еще немного. Два раза — тащите меня назад, — сказал он Гиббонсу. — Пожалуй, это все, что мы можем друг другу сказать, ведь верно?
— Да, сэр.
— Сколько там? Двадцать пять метров?
— Да, сэр.
— Больше и не понадобится. Если придется привязывать второй моток, дерните два раза, и я тогда остановлюсь, а то как бы мне не утащить за собой пустой конец. Все ясно?
— Да, сэр. — Все как-то странно притихли. Ни шуточек, ни приколов.
Кортней посмотрел на зеленую поляну, испещренную золотыми солнечными пятнами, глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть, опустился на колени перед лазом и пополз было вперед.
— Сэр! Подождите!
Кортней замер перед черной пастью. Обернувшись, он увидел бегущего к ним невысокого плотного человека, одетого в форму рядового. Именная нашивка на груди гласила: «Бушон». Форма сидела на нем как-то странно, будто маскарадный костюм, а ткань была слишком чистой и яркой. Казалось, форму только что вынули из коробки и еще ни разу не стирали. Незнакомец держал в руках пулемет «М-60», пулеметные ленты крест-накрест пересекали грудь. И все это он нес с такой легкостью, словно пластмассовые игрушки.
— Да? В чем дело, рядовой?
— Полковник сказал, чтобы туда спустился я, сэр. У меня есть опыт.
Кортней окинул прибывшего критическим взглядом. Его плечи были чуть ли не в метр шириной. Если он начнет спускаться, то застрянет в туннеле, как пробка в бутылке. И вообще, откуда у американца опыт передвижения в этих норах? Они ведь только что обнаружены.
— Нет, рядовой… э-э… Бушон. Ценю вашу храбрость, но спуститься туда — мой долг.
— Нет, не ваш.
— Что вы сказали?
— Это не ваш долг, сэр.
— Это еще почему?
Незнакомец, не моргнув, выдержал тяжелый взгляд офицера:
— Вы слишком ценный человек, cэр, вас нельзя терять. Это приказ полковника, сэр.
Кортней задумался. Этот человек прибежал с запада, хотя командный пункт находился на востоке. А заросли не такие уж густые, чтобы делать такой крюк.
— Сержант Гиббонс, приготовьте еще одну веревку. — И обернувшись к Бушону: — Если полковник Робертс так беспокоится о моей безопасности, вы пойдете со мной, будете прикрывать меня сзади.
Бушон не выразил своего облегчения ни улыбкой, ни взглядом. Он просто кивнул:
— Есть, сэр.
Мгновение спустя Бушон освободился от пулемета и лент, получив взамен нож, фонарик и офицерский пистолет, который засунул за ремень сзади.
— Ну, пошли. — Кортней опустился на четвереньки и пополз.
Через два метра стало совсем темно. Кортней понял, что спину и плечи придется использовать как тормоза, упираясь в потолок, чтобы облегчить нагрузку на запястья и ладони. И сразу же заткнул нож и фонарь за пояс, чтобы освободить руки. «Было бы, наверное, быстрее, — подумал Кортней, — развернуться и скользить вперед ногами. Вот только кто может знать, во что я тогда упрусь».
Комочки твердой почвы, осыпаясь с потолка, падали на спину, за уши, на голову и прыгали вниз по крутому склону шахты. Эти скачущие комки послужат для тех, кто внизу, куда лучшим предупреждением, чем граната. Но тут уж ничего не поделаешь. Если не тормозить спиной о потолок, путешествие превратится в беспомощное скольжение по склону — все быстрее и быстрее, прямо в руки тех, кто ждет внизу.
Через пятьдесят «шагов» Кортней опустил голову и, глядя между ног, обратился к Бушону:
— Давай передохнем и оглядимся.
Ответом было тяжелое мычание.
Упираясь рукой в склон, Кортней вытянул правую ногу, используя ее как распорку, и прижал подошву к противоположной стене. Бушон, тяжело дыша, последовал его примеру.
— Здесь внизу воздух становится прохладнее?
— Да вроде не заметно, — сказал Бушон, понизив голос.