Маска Локи

Тамплиеры наняли для Ги войско — двадцать тысяч конных рыцарей из Англии и Франции — на остатки от тех денег, что король Генрих заплатил рыцарским орденам за отпущение греха — участие в убийстве Томаса Бекета, архиепископа Кентерберийского. Как Ги и опасался, чтобы собрать войско, пришлось призвать каждого второго воина Иерусалима и других христианских твердынь на Востоке. Франция уже никогда не сможет собрать столь мощную армию в этой далеко не святой земле. Чтобы предвидеть это, Амнету даже не требовалось прибегать к помощи Камня.

Как самопровозглашенный Защитник Креста, король Ги настоял, чтобы армия несла с собой талисман — обломок Святого Креста. Он хранился в раке из золота и хрусталя и был выставлен на всеобщее обозрение, когда рыцари, огибая Голгофу, покидали Иерусалим. Амнет, будь на то его воля, никогда не выбрал бы эту дорогу, отправляясь в поход против врага, в пять раз превосходящего их численностью. Теперь рака с Крестом путешествовала на седле самого сильного и отважного рыцаря. А когда самый сильный и отважный чувствовал, что бремя чести слишком тяжко для его смиренной души — и для затекающих ног, — он передавал ее другому, более достойному.

Сам Амнет дважды отвергал эту честь.

Но однажды ему удалось приблизиться к реликвии в походной часовне. Вечером, когда никто не видел, он, отогнув полог, поднял крышку и прикоснулся к сухой древесине. Он готовился испытать трепет и ощутить силу, подобную той, что исходила от Камня. Но ощущения казались не сильнее тех, что возникают от прикосновения к столу в трапезной или к столбам забора. Пульсация соков некогда живого дерева, сохранившаяся воспоминанием в высохших клетках. Но агония Господа нашего? Стыд только что срубленного дерева, которое держало Его на себе? Страдания Бога при виде Сына Своего, принесенного в жертву? Ничего этого не помнила щепка. Иначе Амнет почувствовал бы.

Пока Томас предавался сомнениям по поводу священности — или подлинности — древней реликвии, спор между королем Ги и Великим Магистром продолжался. Амнет знал, что исход этой дискуссии — двигаться дальше или встать лагерем — зависит от того, кого больше боится Ги: Саладина или Великого Магистра.

— Сам граф Триполийский, — говорил Ги, — предупреждал меня, что день битвы с Саладином станет днем, когда я потеряю Иерусалим.

— И вы этому верите? — Жерар был вне себя. — Связи графа с врагами доказаны. Сир, неужели вы доверяете изменнику?

— Когда он предсказал мне это, он еще не служил сарацинам.

— Но в глубине души, несомненно… Государь, тамплиеры присягнули вам в верности. Но лучше распустить орден, нежели потерять единственный шанс сокрушить Саладина.

— Я слышу тебя, Жерар. Но пока что король здесь я.

— Да, сир.

— Мы разобьем лагерь здесь.

Саладин разглядывал поле, усеянное трупами. Каждый был пригвожден к земле одной или несколькими длинными стрелами, выпущенными из английских луков.

Тела лежали здесь не так долго, чтобы начать смердеть. Но дни шли, солнце было горячим. Он знал, скоро тела начнут лопаться под давлением внутренних газов. Сначала лошади, потом люди, и звуки эти будут подобны пушечным выстрелам. И тогда даже самые храбрые, самые яростные воины не пересекут эту часть долины.

Не рвы, окружавшие Керак Моабский, остановили Саладина. Он знал, что стоит ему приказать именем Аллаха, и его воины пойдут вперед и будут идти до тех пор, пока трупы их не образуют мост, по которому он, Саладин, подъедет к стенам крепости.

Как раз эти стены и сразили Саладина. В сотню локтей высотой. Сложенные из тесаных камней, подогнанных так плотно, что даже остроконечные туфли ассасинов не нашли бы в них выемку. А наверху поджидали франки, вооруженные пиками, которыми они отбрасывали любые лестницы. Стояли на стенах и английские лучники, чьи стрелы летели сверху на головы сарацин. Были за этими стенами и боеприпасы: тяжелые камни, чаны с кипящим маслом, корзины со смолой — их поджигали и бросали вниз на головы штурмующих.

Саладин послал разведчиков. Можно, сообщили они, сделать подкопы под стенами, укрепив ходы стойками и перекладинами. Когда туннели будут готовы, опоры надо поджечь, ослабив тем самым фундамент стен. Однако выкопать в каменистой почве длинный туннель, вход в который располагался бы за пределами полета стрелы, задача не из легких, на это уйдет по крайней мере два месяца. Да и сами стены, судя по высоте, должны быть в основании не меньше восьми-десяти шагов, что потребует еще удлинить подкоп. Размеры укрепленной пещеры, которую нужно соорудить, поразили даже богатое воображение султана.

Одно время Саладин обдумывал планы, как взять твердыню хитростью. Можно было, следуя европейскому обычаю, основанному на любви к болтовне, вызвать Рейнальда и его военачальников на переговоры. На встрече заранее подготовленный гашишиин накинет на шею князя Антиохийского шелковый шнурок. А там уж пусть шайтан обо всем позаботится.

В этом плане был только один изъян: гашишиины отвергли призыв Саладина к джихаду. А среди его слуг никто не обладал такой ловкостью рук.

Выбора не оставалось.