Маска Локи

Металл словно вздрогнул от его прикосновения и превратился в желтую блестящую тростинку. Амнет взял в руки костяные пуговицы — те заискрились, словно льдинки в водопаде, превратившись в сверкающие хрустальные шары, резонирующие у него в руках с какой-то непонятной силой, издавая странные звуки.

Козни дьявола? Подобная мысль должна была бы смутить Амнета — христианина, Рыцаря Храма. У любого другого, окажись тот на его месте, кровь застыла бы в жилах.

Но Амнет слишком хорошо знал Камень. Камень принадлежал самому себе и обладал собственной внутренней логикой. Впрочем, не всегда его воздействие было столь устрашающим. Но что бы ни делал Камень с Томасом Амнетом, это не оскверняло его, а лишь очищало.

Он в изумлении смотрел на собственные руки и ждал, когда чудо исчезнет.

Файл 01 Кибернетический психолог

Элиза 212: Доброе утро. Элиза 212, Объединенная психиатрическая служба, Грейтер Босваш Метрополитен. Пожалуйста, воспринимайте меня как друга.

Неизвестный: Ты машина. Ты мне не друг.

Элиза 212: Вам не нравится разговаривать с машиной?

Неизвестный: Да нет. Я делаю это всю свою жизнь.

Элиза 212: Сколько вам лет?

Неизвестный: Тридцать тр… а… двадцать восемь. Почему, собственно, я должен лгать тебе?

Элиза 212: Действительно, почему? Я здесь, чтобы помочь вам. У вас прекрасный голос. Глубокий, хорошо поставленный. Это связано с вашей профессией?

Неизвестный: То есть? Ты хочешь спросить, не диктор ли я?

Элиза 212: Или актер? Или певец?

Неизвестный: Я немного пою, совсем немного. Чаще я играю на фортепиано. Проклятие — я только и делаю, что играю на фортепиано.

Элиза 212: Вам нравится играть на фортепиано?

Неизвестный: Это все равно что дышать чистым кислородом. Это правда нечто!

Элиза 212: Что же вы играете?

Неизвестный: Вещи для фортепиано, я же сказал.

Элиза 212: Извините, пожалуйста. Я хотела спросить: какую музыку вы играете?

Неизвестный: Джаз. Баллады. Страйд.

Элиза 212: Страйд? В моем банке данных нет этого термина.

Неизвестный: Ну и приветик твоему банку данных. Страйд — это и есть настоящий джаз. Страйд играли черные пианисты в Гарлеме, в старом Нью-Йорке, в начале двадцатого столетия. Он отличается тем, что левая рука играет басы и гаммы — гаммы на полторы или две с половиной октавы ниже основной мелодии, а правая — синкопы в третьих и шестых, хроматические гаммы и тремоло… Страйд.

Элиза 212: Благодарю за разъяснение. Похоже, вы много об этом знаете.

Неизвестный: Дорогуша, я лучший исполнитель страйда в этом столетии.

Элиза 212: Могу я в таком случае узнать ваше имя для базы данных?

Неизвестный: Том. Том Гарден.

(Неизвестный 2035/996 Гарден, Том (Томас) NMI. Открыть психиатрический файл для записи дальнейшей информации.)

Элиза: В чем состоят ваши трудности, Том?

Гарден: Меня пытаются убить.

Элиза: Откуда вы это знаете?

Гарден: Вокруг меня происходит что-то странное…

Элиза: Что именно?

Гарден: Это началось недели три назад, когда машина заехала на тротуар в Нью-Хейвене. Я там был по личным делам. Большой «Ниссан» на огромной скорости въехал на тротуар.

Элиза: Вы пострадали?

Гарден: Мог бы. Если бы какой-то неизвестный не попал под машину и не был бы сбит с ног прямо передо мной. А потом он перевернулся, и его башмаки угодили в окно машины. Он выбрался, отряхнул пыль с коленей и исчез. Ушел, даже не дождавшись от меня «спасибо».

Элиза: Как он выглядел?

Гарден: Крепкого телосложения. Длинный пиджак из плотной ткани, типа габардина, башмаки тяжелые и высокие, как у кавалеристов старых времен.

Элиза: Цвет волос? Глаз?

Гарден: Он был в шляпе. То есть нет, не в шляпе, в чем-то вроде цилиндра, только с широкими полями. Может, сомбреро? Не могу сказать точно. Это произошло поздно вечером, в плохо освещенной части города.

Элиза: А что вы сделали с машиной?

Гарден: Ничего.

Элиза: Но она ведь пыталась убить вас. Вы сами сказали.

Гарден: Да. Теперь я знаю точно. Это был не первый случай, но то, что случилось раньше, могло оказаться просто случайным совпадением… Ну ты, наверное, понимаешь. Машина тут же исчезла. Вокруг не было ничего такого, что могло бы послужить доказательством.

Элиза: Так что вы ушли, как и тот, в сомбреро?

Гарден: Да.

Элиза: Что же за второй случай?

Гарден: Разрывные пули. Произошло это за неделю, а может, дней за десять до аварии.

Летом я снимал жилье в Джексон-Хейс. В таком старом каменном доме, разбитом на отдельные модули. Мое окно было на третьем этаже, слева.

Это случилось в семь утра, я отсыпался после работы. Я закончил выступление в два пятнадцать, перекусил и немного выпил. Так что домой я пришел где-то после трех и улегся спать. В семь, когда нормальные люди уже встают и принимают душ, я еще крепко сплю.

Элиза: Вы хорошо спали, Том?