Маска одержимости

«Почему я просто не нарядилась в мамин костюм утенка? – злилась она на себя. – Зачем мне взбрело в голову стать самым жутким чудовищем, какое только являлось на Хеллоуин? С какой стати мне втемяшилось пугать Чака и Стива?»

Она с трудом сглотнула. «Придется мне теперь до конца своих дней пугать всех подряд».

Пока эти отчаянные мысли вертелись у нее в голове, Карли-Бет вдруг заметила, как что-то движется внутри магазина. Темная тень скользнула по полу. Послышались шаги.

Задребезжав, дверь приоткрылась.

В щель выглянул хозяин магазина. И прищурился, рассматривая Карли-Бет.

– Я задержался, – негромко объяснил он. – Знал, что снова увижу вас.

Карли-Бет была потрясена его невозмутимостью.

– Я… она не снимается! – с запинкой выпалила она. И в доказательство дернула за макушку маски.

– Знаю, – выражение его лица не изменилось. – Входите, – он распахнул дверь и отступил.

Чуть помедлив на пороге, Карли-Бет вошла в темный магазин. Внутри царила жара.

Хозяин включил единственную лампу над прилавком. Плаща на нем уже не было, как увидела Карли-Бет, – только черные брюки от костюма и строгая белая рубашка.

– Говорите, вы знали, что я вернусь? – резким тоном спросила Карли-Бет. Голос, который придавала ей маска, выражал и гнев, и растерянность. – Откуда?

– Не хотел я вам ее продавать, – сказал он, вглядываясь в маску, нахмурился и покачал головой. – Неужели не помните? Помните, как я отказывался?

– Помню, – раздраженно подтвердила Карли-Бет. – Просто снимите ее с меня. Хорошо? Помогите мне.

Он смотрел на нее во все глаза и молчал.

– Да снимите же ее! – требовательно закричала Карли-Бет. – Я хочу, чтобы вы ее сняли!

Он вздохнул.

– Не могу, – грустно объявил он. – Снять маску я не могу. Мне правда очень жаль.

24

– То есть как это? – запинаясь, выговорила Карли-Бет.

Ее собеседник не ответил. Он отвернулся и направился в дальний угол магазина, жестом позвав Карли-Бет за собой.

– Отвечайте! – завизжала Карли-Бет. – Не уходите никуда! Дайте мне ответ! Как это вы не можете снять маску, что это значит?

Она бросилась за ним в другую комнату магазина, ее сердце учащенно колотилось. Хозяин щелкнул выключателем.

Яркий свет ослепил Карли-Бет, она заморгала. Постепенно перед глазами проступили две длинных полки с жуткими масками. И пустое место среди них.

Уродливые маски будто уставились на нее все разом. Карли-Бет еле заставила себя отвернуться.

– Снимите маску с меня сейчас же! – потребовала она, подступая к хозяину и преграждая ему путь.

– Не могу, – повторил он негромко и почти печально.

– Но почему? – возмутилась Карли-Бет.

Он понизил голос.

– Потому что это не маска.

Карли-Бет изумленно воззрилась на него, разинула рот, но не издала ни звука.

– Это не маска, – пояснил он, – а настоящее лицо.

У Карли-Бет вдруг все поплыло перед глазами. Под ногами качнулся пол. Ряды безобразных лиц глазели на нее. Она очутилась под прицелом всех этих выпученных, налитых кровью желтых и зеленых глаз.

Карли-Бет вжалась спиной в стену, чтобы не упасть.

Хозяин магазина подошел к полкам и указал на уродливые глазеющие головы.

– Нелюбимые, – грустно произнес он, понизив голос до шепота.

– Я… не понимаю, – еле выговорила Карли-Бет.

– Это не маски. А лица, – снова сказал он. – Настоящие лица. Их сделал я. Создал в своей лаборатории. Эти настоящие лица.

– Но… они же такие уродцы… – начала было Карли-Бет. – Зачем?..

– Вначале они не были уродцами, – ожесточенным голосом перебил он, и его глаза стали злыми. – Они были прекрасными. И живыми. Но недолго. Стоило вынести их из лаборатории, как они изменились. Мои подопытные, мои бедные головы оказались неудачей. Но я должен был поддерживать в них жизнь. Мне пришлось.

– Я… не верю вам! – задыхаясь, выпалила Карли-Бет и взялась обеими ладонями за свое зеленое искореженное лицо. – Не верю ни единому слову!

– Я говорю правду. – Хозяин магазина провел пальцем по тонкому усу, не сводя с Карли-Бет горящего взгляда. – Я держу их здесь и зову «нелюбимыми», потому что кто же на них захочет хотя бы взглянуть? Но иногда кто-нибудь случайно забредает в эту комнату, как вы, к примеру, и одна из моих голов находит новый дом…

– Не-е-е-ет! – протестующий вопль Карли-Бет напоминал скорее звериный вой, чем крик человека.

Она обводила диким взглядом изувеченные, безобразные лица на полках. Шишковатые головы, зияющие раны, звериные клыки. Чудовища! Все до единого!

– Снимите ее! – завизжала она, не помня себя. – Снимите! Снимите!

Отчаянно вцепившись в свое лицо, она пыталась сдернуть его, разодрать в клочья.

– Снимите! Снимите!

Хозяин магазина попытался жестом успокоить ее.

– Сожалею. Теперь это ваше лицо, – бесстрастно выговорил он.

– Нет! – вскрикнула Карли-Бет не своим, сиплым и низким голосом. – Снимите! Снимите ее СЕЙЧАС ЖЕ!