Маска одержимости: Начало

Папа потянулся за стручковой фасолью. Показал на мою тарелку:

— Девин, ты почему не ешь?

— Я хочу рассказать вам, что я слышал. Об этой ферме, — сказал я. — Вы в курсе, что эту землю раньше использовали под кладбище?

Мама издала удивленный возглас:

— Чего-чего? Под кладбище?

Долли прищурилась:

— То есть, типа, с мертвецами?

— Именно, — сказал я. — Здесь было старое кладбище. Как раз там, где сейчас тыквенное поле.

— Бред какой-то. Где ты это услышал? — возмутился папа.

Прежде чем я успел ответить, в кухню вошла миссис Барнс. В руках она держала две увесистые сумки с продуктами. Папа поспешно встал, чтобы помочь ей донести их до кухонной стойки.

— Скажите, здесь ведь раньше было кладбище? — обратился я к миссис Барнс.

Миссис Барнс несколько раз моргнула. Разгладила ладонью на груди фланелевую рубашку.

— Ты, верно, наслушался разных историй, — сказала она. — Нельзя же верить всему, что болтают, сам понимаешь.

— Это мне Хэйвуд сказал, — возразил я.

Она засмеялась.

— Я же говорю, нельзя верить всему, что болтают. У моего мальчика необыкновенно развита фантазия. Он хороший мальчик. Но живет в каком-то придуманном мире. Витает в облаках.

Папа снова уселся за стол. Миссис Барнс открыла сумку и принялась выгружать продукты.

— Ну, продолжай, — сказала мама. — Что там дальше? Не слишком страшно для девочек?

— Нас ничем не проймешь! — заявила Долли.

Я обвел взглядом сидевших за столом родных. Они смотрели на меня. Я знал, что никто из них мне не поверил.

Миссис Барнс была права. Наверняка это какая-то дикая выдумка.

Мертвецы не могут посылать свой гнев через тыквенные побеги. Тыквы не оживают из-за душ людей, почивших как минимум сотню лет назад. И никто не может восстать из мертвых и принять облик…

…черного кота?

Я скосил глаза. И, разумеется, Зевс был тут как тут — стоял возле моего стула. Он смотрел на меня, словно ожидая, чтобы я закончил свою историю.

Нет. Ни за что. Это какое-то безумие.

Но почему тогда Хэйвуд выглядел таким испуганным, когда увидел, что кот наблюдает за нами с поля? Почему он бросился наутек?

Неужели он просто валял дурака?

— Потом расскажу, — сказал я. — Это безумная история.

Я понятия не имел, что в ближайшее время эта история станет гораздо, гораздо безумнее.

12

После ужина я вместе с близняшками посмотрел по телику фильм. Это была комедия о пацане, который махнулся телами со своим папашей. Отчаянно несмешная, но девочки с нее угорали.

Интернета в доме не было — даже беспроводного. Так что мой ноутбук был бесполезен. Если друзья рассчитывали застать меня онлайн — их ждало разочарование.

— Пора в кровать, — объявила мама. — Завтра великий день. Хэллоуин.

Близняшки ушли в свою комнату. Я не чувствовал усталости, но тоже отправился к себе и часик-другой почитал книгу. Это была очередная подростковая антиутопия. Там описывалось безрадостное будущее, в котором все города превратились в руины, и немногим уцелевшим приходилось бороться за выживание.

В центре сюжета была семья, обнаружившая, что они — последняя семья на Земле. И это их не слишком обрадовало.

Представляете себе, что было бы, если бы моя семья оказалась последней семьей на Земле? Хо-хо! Это уже была бы не антиутопия, а самый настоящий ужастик!

Я понятия не имел, который час. У меня в комнате не было часов. Только скрипучая старая кровать с вонючим одеялом, да видавший виды комод — и больше ничего.

Но мои веки отяжелели, словно каменные. И зевал я не переставая. В общем, я решил, что пора на боковую.

Я думал о завтрашнем дне. Я надеялся, что папа снова позволит мне работать за кассой. Деревянная будочка давала мне ощущение относительной безопасности.

Я переоделся в пижаму, изображавшую костюм Человека-Паука. Это папа у меня так шутит. Он знает, что я не люблю супергероев. Зато она теплая.

Я выключил верхний свет, забрался под колючее одеяло и натянул его до подбородка. Подушка была мягкой, но я чувствовал затылком каждое перышко в ней.

Серебристый свет луны лился в окно напротив кровати. И тут я вдруг понял, что забыл его закрыть. Занавески тихо колыхались на ветру.

Дождь прекратился, но я все еще слышал, как падают с деревьев тяжелые капли. Залетающий в окно ветерок был теплым, теплее, чем днем.

Я смотрел в окно, ожидая, когда сон возьмет свое.

Что-то двигалось. Что-то двигалось за окном.

В лунном свете я увидел за стеклом неясные тени. Что-то возникло в поле моего зрения, а затем снова скользнуло вниз.

Заморгав, я сел в кровати. И уставился в окно.

И вновь я увидел тени за трепещущими занавесками. Что-то тянулось вверх… вверх… Извиваясь, оно вползало в окно.

Оно было тонкое и заостренное на конце. Не змея. Нет. Не змея. Слишком длинное и толстое для змеи.

Оно качнулось вбок. А потом заметалось из стороны в сторону.

Затем оно свернулось на подоконнике.

И тогда я узнал его. Я понял, что это было.

Я не верил своим глазам. И тем не менее, я это видел.

Это была тыквенная плеть.

Она неспешно перевалила через подоконник и вползла в комнату.

Да. Она беззвучно тянулась ко мне.