Маска призрака

«Ты не видишь меня. Ты не заметишь того, что я сделаю». Прямо глядя в глаза стражника, Коул сосредоточился и призвал… нечто. Он ощущал его присутствие. Оно таилось в самой глубине его существа, в непроглядной тьме, куда он никогда не осмеливался заглянуть. Стараясь не поддаваться страху перед этой таинственной силой, Коул велел ей пробудиться.

И, протянув руку, со всеми предосторожностями снял с пояса храмовника ключи. При этом он ни на долю секунды не отрывал взгляда от глаз стражника. Ключи тихо звякнули, и Коул застыл. Обошлось. Воин не шелохнулся, даже не моргнул.

«Получилось! Я заставил его не увидеть меня!»

Опьяняющее чувство. Коул все так же осторожно попятился, прижимая к груди связку ключей. Дойдя до самой двери, он оглянулся и окинул стражника пристальным взглядом. Тот по-прежнему не шевелился.

Коул закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Темная сила, которую он призвал, неумолимо подымалась все выше. Коул попытался усилием воли остановить ее, загнать в логово, но тьма не повиновалась. Она просачивалась во все поры его существа, стремясь поглотить, растворить в себе. Чтобы он истаял.

«Нет, я тебе не поддамся!»

Коул стиснул зубы, мерно дыша. Медленно и мучительно тянулось мгновение за мгновением… и наконец ему стало легче. Казалось, глубокие тени, заполнявшие коридор, удлинились, словно бы потянулись к Коулу… но он постарался не обращать на них внимания. Он – настоящий. Он стоит здесь, у входа, и готов действовать.

Коул отпер дверь. Едва слышный щелчок раздался, когда он повернул ключ в замке, неявный шорох – когда взялся за дверную ручку. Стражник стоял в каких-то двух шагах, но Коул даже не оглянулся в его сторону. И проворно скользнул внутрь.

В крохотной спальне было темно. В зарешеченном окошке видны были лишь клочок ночного неба да мелкий снежок – первый в этом году. Одинокая свеча на столе почти догорела, оплыла лужицей воска. В ее скудном свете тьма, подступавшая со всех сторон, казалась еще траурнее. Эта комната была склепом… или дожидалась того, чтобы им стать.

– Кто… кто здесь? – прозвучал из темноты дрожащий голос.

Коул едва мог различить силуэт того, кто лежал на узкой койке. Впрочем, ему это и не требовалось. Он и так знал, кто перед ним.

– Это я, Коул, – сказал он.

Фарамонд вскочил, изумленно глядя на него. Судя по виду, он не спал несколько дней, а может быть, и не одну неделю. Осунувшийся, бледный, с темными кругами под глазами, изнуренный почти до полного истощения сил. Когда-то этого эльфа с белоснежно-седыми волосами и прозрачно-голубыми глазами можно было даже назвать красавцем, но теперь он был просто очень стар.

– Я тебя вижу! – потрясенно прошептал Фарамонд. – И помню, кто ты такой. Почему? Что изменилось?

– Ты.

Коул подошел к эльфу и присел на край койки. Фарамонд взглянул на кинжал, и глаза его округлились от страха.

– Ты видишь и помнишь меня, потому что хочешь умереть, – молвил Коул.

Эльф громко судорожно сглотнул… но не отвел взгляда. Не спросил, откуда Коулу это может быть известно. И не сказал, что он ошибается.

– Завтра утром меня снова сделают Усмиренным, – сдавленно прошептал он. – Больше всего на свете я хочу умереть.

Коул печально кивнул, но ничего не сказал. Он упорно смотрел на пляшущий огонек свечи, и некоторое время они сидели молча. Коулу казалось, что быть Усмиренным не столь уж плохо. Он так долго страшился тьмы, что, наверное, испытал бы облегчение, будь с делом покончено. Стать ничем страшно лишь до тех пор, пока не станешь ничем.

Так же как умирать страшно, пока не умрешь.

– Я могу вывести тебя отсюда, – сказал он вслух. – За этим я и пришел.

– Вывести?… Как?

– Так же как вошел сюда. – Коул помолчал, тщательно обдумывая мысль. – Мне кажется… если ты будешь со мной, я сумею заставить храмовников не замечать и тебя. Мы выйдем вместе, и они больше никогда не смогут причинить тебе вред.

– Что, если это не сработает?

– Тогда ты умрешь.

Фарамонд был ошеломлен, словно мысль о побеге никогда и не приходила ему в голову. Он встал, забегал по комнате, возбуждаясь все сильнее… но вдруг остановился, угрюмо глядя на окно, за которым сыпал снег.

– И куда же ты меня уведешь? – спросил он.

– А куда ты хочешь пойти?

– Я не знаю даже, куда мог бы пойти.

Коул ничего не мог предложить. Мир за стенами башни был ему совершенно неведом. То немногое, что он увидел за время путешествия в крепость, наводило на мысль, что мир этот холоден и страшен; люди, живущие в нем, обращают друг на друга даже меньше внимания, чем на него, Коула.

– Где угодно будет лучше, чем здесь. Разве нет?

Фарамонд подошел к окну, легонько провел пальцами по решетке. Железные прутья уже покрыл тонкий слой изморози.

– Зимы в Адаманте ужасны, – проговорил он. – Пустыня промерзает насквозь, а песок… ветер дует с такой силой, что тот, кажется, сдирает плоть с костей. Люди в крепости начинают готовиться к зиме задолго, и все равно каждый год кто-нибудь погибает. Охотники, застигнутые бурей, заезжие торговцы, не знающие здешних мест, неразумные дети…