Маскавская Мекка

- Вот так это! Об железку. Тырк - и готово. Да тебе-то что? Давай, да пойду.

- Так они у Горюнова, - простовато развел руками Кирьян.

- Как у Горюнова?!

- Так - у Горюнова. Ты ж сам при мне ему и отдавал - забыл?

Твердунин сморщился.

- Это в тот раз, что ли? Когда мы... а, черт!

- Ну да, когда еще... - Кирьян посмотрел в сторону перегородки. Помнишь?

- Ё-мое! - сказал Твердунин, ударив себя кулаком по лбу. - Точно! Ну, собирайся тогда быстренько, проводишь меня...

- Да некогда же мне, Михалыч! - взмолился Кирьян. - Дел невпроворот!

- Не дел, а грязи у тебя невпроворот! Подавишься ты когда-нибудь своей грязью! Давай, давай, не морочь мне голову. Мне без сапог домой ходу нет. Собирайся, кому сказал!

Через три минуты они вышли из дома и темным переулком двинулись в сторону станции.

Маскав, четверг. "Маскавская Мекка"

- Вот так! - повторял толстяк-биржевик. - Вот так!..

При начале событий он вскочил из-за столика и кинулся в глубину ресторана, а теперь стоял возле Найденова, глядя на него растерянно и жалко. Цветозона сузилась и стала фиолетовой, широкая зона турбулентности слева, под сердцем, отливала темной синевой, едва ли не опасной для жизни. Кроме того, на биржевика напала икота, и при каждом содрогании он говорил "пардон" и подносил к губам ладонь. Толстые щеки тряслись.

- Да, вот так, - повторил за ним Найденов. - Вот так.

- Ну вы подумайте! - слабым голосом сказал биржевик и снова икнул. Ведь это совершенно нелегально!.. Вы что! Видели? Женщину и... господи, вот так!..

- Да уж, - кивнул Найденов. - Выпейте коньяку. Всего хорошего.

Встревоженно галдя, арабы покинули свой столик и двинулись к выходу. Сойдя с террасы, они дружно достали из карманов телефоны и принялись куда-то названивать. Только один стоял спокойно, сунув руки в карманы широких белых штанов и, поцыкивая зубом, с равнодушным любопытством глядел вверх, на искусственное небо Рабад-центра.

Найденов тоже сошел вниз и двинулся дальше по бульвару к площади Напоминаний.

Все вокруг притихло и выглядело испуганным. Так смолкает шумный праздник, когда поступает известие, что припозднившийся гость задержался навсегда: где-то на другом конце Маскава красно-синий эвакуатор тащит его исковерканный мобиль, сам он, накрытый простыней и с лязгом задвинутый в чрево перевозки, трясется на колдобинах по дороге к ближайшему моргу, а гости растерянно жмутся по углам, не зная, куда девать бокалы с вином, налитым для веселого тоста.

Даже негаснущее лазурное небо Рабад-центра уже не выглядело таким ярким и свежим, как двадцать минут назад. Казалось, оно с немым изумлением смотрит вниз, на привычный, на косный мир - плохой, неправильный, несправедливый и жестокий, - но способный, оказывается, в мгновение ока повернуться такими сторонами, по сравнению с жестокостями и несправедливостями которых прежние выглядят просто милыми шалостями.

Найденов и сам чувствовал тревогу и испуг. Он шагал, посматривая по сторонам. Посетители Рабад-центра спешно доделывали начатые дела, то есть торопливо допивали и доедали заказанное прежде; магазины опустели; толпа фланирующих поредела и обрела свойства, несовместные с приятным времяпрепровождением, - собранность и целеустремленность: теперь ее течение было направлено преимущественно в сторону Восточных ворот, то есть к главному выходу. У большинства цветозона побледнела, зона турбулентности стала шире и окрасилась в темные цвета.

Короткая стычка закончилась, но вся она, эпизод за эпизодом, сменяющими друг друга с противоестественной быстротой, впечаталась прямо в радужную оболочку. Куда бы он ни посмотрел - на ресторанные столики, на смущенную толпу, на увитые плющом стены заведений, на перламутровые и радужные струи фонтанов, - поверх трепетали призрачные картины жестокого побоища, стремительно развернувшегося и через несколько минут столь же стремительно завершившегося.

Сигналом к нему стало падение безногого.

Погромыхивая, коляска прокатилась еще метра полтора. Сразу после этого возник безобразный и шумный хоровод, в центре которого оказался десяток мамелюков во главе с майором; торговка недвижимостью, мгновенно захваченная его стремительным вращением, вскрикнула и, кажется, попыталась снова замахнуться зонтиком - но тут же исчезла в толпе. Первым подлетел к ней худощавый парень в тельняшке и вытертых джинсах; после его толчка женщина упала, взмахнув-таки зонтом, но уже так, как взмахивает руками человек, стремящийся схватиться за воздух; а потом уже нельзя было разобрать, случайно возле нее теснятся клочья торопливой пляски или, напротив, целенаправленно - потому именно, что упавшую бьют ногами.

Все это заняло три четверти секунды.

- Р-р-р-р-р-р-ра-а-а! - разноголосо и страшно летело под своды Рабад-центра.