Маскавская Мекка

Его слова произвели действие живой воды. "Фу, правда, глупость какая!" - сказал Грациальский, кривясь. "Действительно!.." - пробормотал Клопенко и цепким взглядом пробежался по фигуре Емельянченко, словно выискивая в нем что-то такое, чего не замечал прежде. Петраков хохотнул и сказал: "Ну, умора!.."

- Возражения есть? - спросила Александра Васильевна. - Понятно. Евсей Евсеич, вы свободны. Значит, товарищи, с одним ясно: памятник нам нужен новый. Но когда он появится - сказать не могу. Сами знаете, какое в крае положение... В этой связи возникает еще один вопрос - пока нет нового, куда девать старый?

Через две или три секунды Петраков шумно вздохнул и сказал недоуменно, откидываясь на спинку стула:

- Что значит - куда девать? Да на помойку! Сейчас свистну ребят, кран подгоним и...

Он не закончил фразы и остался с раскрытым ртом, потому что Александра Васильевна обожгла его таким взглядом, что даже в этой большой и ярко освещенной комнате на мгновение стало еще светлее - будто молния сверкнула.

- Вы, Павел Афанасьевич, не в первый раз проявляете крайнюю политическую близорукость, - холодно заметила Твердунина, бросив карандаш и поднимаясь со своего места. - Я-то к этому уже привыкла... а вот товарищи! Не знаю, как посмотрят на вашу недальновидность товарищи по бюро! Может быть, им покажется, что вы все-таки недостаточно зрелы, чтобы участвовать в работе ратийных структур! Я вас ценю как специалиста, - она легко усмехнулась, показывая этим, как мало стоит то, за что она его ценит, в сравнении с тем, за что ценить не может, - и мехколонна добилась в прошлом году отличных результатов, завоевав переходящее знамя районного комитета... Однако в политических вопросах вам еще очень и очень надо поработать над собой... чтобы не совершать ошибок хотя бы в таких важных, я бы даже сказала - архиважных вопросах!

Она стояла, оперевшись о стол костяшками пальцев, грациозно наклонившись вперед и улыбаясь, однако эта улыбка в понимающего человека могла бы вселить только одно единственное чувство - леденящий ужас.

Было очень тихо. Потом послышался звук елозящего стула - это Грациальский отъезжал от Петракова подальше.

- Вопрос очень сложный, - сказала Твердунина, вновь опускаясь в кресло. - Нам не обойтись без поддержки обкома. Окончательное решение мы принять не вправе, однако давайте наметим хотя бы в общих чертах. Какие будут предложения?

- Можно мне еще раз, Александра Васильевна? - спросил Глючанинов. По-солдатски?

Она кивнула.

Генерал поднялся, одернул китель и заговорил, отрывисто выстреливая фразы.

- Да! - трудное время. Враждебное окружение. Неурожаи и падеж. Не будем скрывать: талоны в срок не отовариваются... Что у нас есть? Ничего у нас нет. Этот памятник - последнее наше достояние. И не только наше, товарищи! Все мы знаем, что происходит в Маскаве. В Маскаве революция! Долгожданная революция! Наконец-то и Маскав, сбросив путы исторического прошлого, выходит на большую дорогу!.. А задумывались ли вы, что будет, когда трудящиеся Маскава добьются победы? Какие знамена поднимут они в день своего ликования? Что они поставят на свой постамент? Те оскверненные фигуры, что когда-то сами свозили на поругание? Нет, товарищи! Кто был изгажен, не может стать символом свободы!..

Генерал обвел взглядом присутствующих и вкрадчиво спросил:

- А кто же может?

Указающе протянул руку и рявкнул:

- Вот кто! Он стоит под окном райкома! Без руки!.. Но и его норовят стащить с постамента и даже, - он яростно повернулся мощным корпусом к Петракову, - выбросить на помойку!

Александра Васильевна откровенно любовалась генералом.

- Дудки! - рявкнул генерал и со всего маху треснул по столу кулаком. Граждане Петраковы и Ко, заявляю вам со всей определенностью: не выйдет!

Клопенко протяжно вздохнул, посмотрел на вдвое уменьшившегося Петракова и что-то чиркнул у себя в блокнотике.

- Имею конкретно, - сказал генерал, переводя дух. - Поскольку оставить в таком виде невозможно. А Маскавом памятник пока не востребован. Временно. Для поддержания боевого духа. Для укрепления авторитета власти. А также лично Виталина. Предлагаю похоронить на площади с военным оркестром и соблюдением церемониала!

Воинственно выпятил челюсть и сел.

Повисло молчание.

- Э-э-э, - неуверенно заблеял вдруг Петраков. - Я, товарищи... э-э-э... разве я это?.. Я же наоборот... преданность делу... а?

- Да ладно, Павел Афанасьевич, - благожелательно сказала Александра Васильевна, которой понравилась речь генерала. - Кто из нас не ошибался... Давайте обсуждать, товарищи.

Петраков немо кивнул и вытер пот со лба, а Клопенко подумал и нехотя вычеркнул из блокнотика то, что написал ранее.

- Что ж, - осторожно сказал Грациальский, подбирая слова так, будто ставил ногу на тонкий лед, под которым чернела гибельная глубина. - Товарищ Глючанинов обрисовал верно и... проблема поставлена и даже... если можно так выразиться... предложен путь ее решения... неоднозначный, конечно, путь... однако нужно внимательно рассмотреть.

- Так, так! - ободряюще сказала Александра Васильевна. - Какие еще будут мнения?