- Короче говоря, берите, товарищ Бондарь, в свои руки, - заключила Александра Васильевна. - Насчет техники - к Петракову. Насчет рабсилы прямо к Артуру Степановичу. Без церемоний. Нужен архитектор - обращайтесь, организуем.
Она чувствовала душевный подъем. Решение было найдено, оставалось немного - организовать, мобилизовать, направить в нужное русло.
- Ставлю на голосование. Кто за то, чтобы принять постановление... как назовем?.. об увековечении памяти памятника Виталину, видимо?.. Кто за, прошу голосовать!.. Единогласно, - сказала Твердунина, опуская ратбилет. Вы уже знаете, что Михаил Кузьмич Клейменов ушел на повышение - теперь он в Краснореченске. Новый первый секретарь появится к завтрашнему утру. Я буду пытаться связаться со вторым секретарем. Может быть, у... - она замялась перед тем, как выговорить имя, - у Николая Арнольдовича будут какие-нибудь возражения... не исключено... в этом вопросе мы должны прислушиваться к мнению обкома... и тогда...
Дверь кабинета широко распахнулась, и вошел вдруг сам Николай Арнольдович Мурашин - высокий, плечистый, улыбающийся, одетый не в цивильный костюм, а в какое-то пятнистое полевое обмундирование, в высоких резиновых сапогах, со скаткой плащ-палатки на ремне.
- Добрый день, товарищи! - сказал Мурашин громко, весело окидывая сидящих взглядом пронзительно-синих глаз. - Да я не на бюро ли попал?
- Как снег на голову! - воскликнула Твердунина, привставая со стула на ватных ногах.
- А ничего! Я же знаю: вы всегда на месте, - отвечал Мурашин, смеясь. Подъезжаем, смотрю - окна горят. Не спит секретарь! А тут, оказывается, весь актив!
Николай Арнольдович захохотал, предъявив крепкие крупные зубы, и в самом смехе было что-то такое задорное и веселое, что сразу выказывало человека здорового и симпатичного.
- Удачно, удачно! Посижу, послушаю, чем гумунисты Голопольска живут. Потолкуем по душам... верно? Чай, не чужие!
Он решительно сел на стул рядом. Александра Васильевна почувствовала мгновенное тепло коснувшегося ее колена.
- Приступайте! - предложил Мурашин.
И ласково посмотрел смеющимся взглядом таких... таких голубых глаз.
Маскав, четверг. Тамерлан
Шаги звучали негромко - пол был сплошь устлан пестрыми квадратами дагестанских сумахов. По стенам поверх сиреневых и бордовых сюзане висели плетеные камчи, наградные цепи с крупными лалами на золотых бляхах, бисерные джамолаки и хурджины, серебряные конские наголовья, серебряные же, с золотой наковкой, стремена, шитые жемчугом седла и уздечки. Между этими мирными предметами горделиво сверкали сабли, полувынутые из богато убранных ножен, узкие скифские топоры, дамасские панцыри, калмыцкие колчаны и луки, древние парфянские акинаки, кубачинские кинжалы - самое разное оружие, боевые характеристики которого были подпорчены чрезмерным количеством украшавших его драгоценных камней и цацек. Взгляд, беспорядочно хватая мишуру окружающего, едва поспевал расчленять ее на отдельные предметы.
- Надеюсь, инцидент исчерпан, - неловко клоня свой высокий стан, настойчиво сипел начальник охраны Горшков в ухо Найденову. Пахло от него почему-то черемухой, а длинная, оснащенная лошадиной челюстью физиономия была более всего похожа на произведение чукотских резчиков по моржовой кости. - Простите, бога ради... чисто конкретно недоразумение... уж не обессудьте...
- Гм! гм!.. - отвечал Найденов, с достоинством поворачивая голову то вправо, то влево. - Гм!..
- Прошу нижайше, - пуще давился бивнелицый командор. - Уж вы Цезарю Самуиловичу ни-ни... уж не обмолвьтесь, пожалуйста!.. - Он негромко, но весело взвизгнул, давая понять, сколь, в сущности, пустячен вопрос, которому они в силу глупейшего стечения обстоятельств уделили столько внимания; при этом рефлекторно сжал своими будто коваными пальцами предплечье Найденова, за которое того почтительнейше поддерживал. - Уж вы пожалуйста!.. уж я вас прошу!.. Цезарю-то Самуиловичу!.. зачем волновать?..
- Хорошо, хорошо, - согласился Найденов, морщась и высвобождая руку. Что тут у вас?
- Чистая формальность! - осклабился шеф.
Они оказались в просторном зале, являвшемся, судя по всему, пунктом мамелюкской безопасности. Несколько стальных столов, арки пластометаллоискателей, справа от каждой круглая черная нора в кубообразном хромированном устройстве ядерно-магнитного резонанса. В одну из нор лента транспортера как раз уволакивала женскую сумочку.
- Простите, а это что? - спросил офицер за пультом, щелкая переключателем. - Прошу взглянуть. Вот это. Металлическое, круглое.
Дама, прижимавшая к себе белую болонку, высокомерно скосила на экран роскошные синие глаза.
- Господи, ну пудреница же!!! - воскликнула она. Тон глубокого голоса и выражение ослепительного лица, украшенного волнами белокурых кудрей, могли быть поняты единственно верным образом, а именно: придурков на свете гораздо больше, чем она предполагала. Судя по тому, как побурело широкоскулое лицо офицера, он так и понял.
- Прошу вас, ханума, - буркнул он. - Проходите.
В эту секунду болонка издала истерический визг.
- Пусечка! - заполошно вскричала дама.