Маски времени

Наш караван сместился на запад от снежного Денвера к солнечной гостеприимной Калифорнии. Но я покинул всех. Меня охватило страшное желание на некоторое время отдохнуть от Вонана, Хеймана, Колфа и других. Я уже находился в комиссии больше месяца, и это начинало сказываться. Поэтому я попросил разрешения у Кларика немного отдохнуть, и он отпустил меня. Пообещав, что присоединюсь к группе в Лос-Анжелесе, я направился на юг в Аризону, в уединенный домик Джека и Ширли Брайнт.

Последний раз я виделся с ними в начале января. Прошло не так уж много времени. Но для наших душ это был огромный срок. Я заметил в друзьях перемены. Джек был измотанным, словно в последнее время очень мало спал. У него были какие-то дерганые и нервные жесты, что очень напоминало мне прежнего Джека - бледного мальчика с востока, который появился у меня в лаборатории много лет назад. Ширли тоже выглядела какой-то переутомленной. Померкли золотистые волосы. Пропала былая гибкость. Возле горла периодически напрягались мышцы. Внутренняя напряженность компенсировалась веселостью. Она слишком часто и слишком громко смеялась. Ее голос часто звучал как-то неестественно, становясь пронзительным и резким. Она стала как-то старше. Если в декабре она выглядела на двадцать пять вместо тридцати с хвостиком, то теперь ей можно было дать все сорок. Я заметил все это с первых секунд появления, но не успел ничего сказать, в то время как первыми словами Джека были:

- Лео, ты выглядишь слишком усталым. Должно быть, ты слишком вымотался на своей должности.

- Да, бедный Лео, - подхватила Ширли. - Все это глупое турне. Тебе следует хорошенько отдохнуть. Ты не можешь остаться здесь больше, чем на неделю?

- Неужели я так плох? - спросил я. - Это даже можно заметить?

- Немного солнечного тепла Аризоны все исправит, - сказала Ширли и рассмеялась каким-то новым ужасным образом.

В первый день мы ничего не делали, а только наслаждались солнцем. Мы втроем растянулись на веранде, и после стольких недель холодной восточной зимы для меня было истинным наслаждением ощущать тепло обнаженной кожей. В тот день, тактичные как всегда, они ничего не спрашивали. Мы просто загорали и немного болтали, а вечером под жареное мясо распили бутылочку чамбертинского за 1988 год. Когда пустыня закуталась в темноту, мы послушали Моцарта, и все, чем я занимался и что видел за последние недели, стало казаться чем-то нереальным.

Утром я проснулся ни свет, ни заря, потому что сменилась временная зона, и некоторое время бродил по пустыне. Когда я вернулся, Джек уже встал. Он сидел на краю высохшего русла и что-то выковыривал из земли корягой. Когда я приблизился, он не выдержал:

- Лео, тебе удалось что-нибудь выяснить о... - Нет.

- ..энергетической конверсии. Я покачал головой.

- Джек, я пытался. Но из Вонана невозможно что-нибудь вытрясти, если он того не желает. Он вообще не дал никаких конкретных сведений ни по одному вопросу. Он чертовски хитро избегает вопросов.

- Лео, я в затруднении. Возможность того, что что-то придуманное мной, может разрушить общество....

- Брось это, ладно? Джек, ты уже пересек границу. Опубликуй свою работу и получи Нобелевскую премию, и черт с ними, со всеми злоупотреблениями, которые могут произойти. Ты сделал чистое исследование. Зачем губить себя ради возможных последствий?

- Должно быть, человек, изобретший бомбу, рассуждал точно так же, пробормотал Джек.

- Но разве в последнее время сбрасывали какие-нибудь бомбы? В то время как твой дом работает на карманном реакторе, ты бы жег дрова, если бы эти парни не докопались до ядерного расщепления.

- Но их души.., их души... Я начинал терять терпение.

- Мы чтим их души! Они были учеными и сделали все возможное. Вне всяких сомнений, они изменили мир, но они должны были это сделать. Тогда была война, понимаешь? Цивилизации грозила опасность. Они изобрели что-то, что повлекло за собой немало бед, но в то же время сделало немало хорошего. Ты ничего не изобретал. Уравнения! Основные принципы! И теперь сидишь и горюешь, потому что считаешь, что предал человечество! Джек, все что ты сделал - это поработал мозгами, и если это считается, с твоей точки зрения, предательством, то тебе лучше...

- Хорошо, Лео, - тихо сказал он, - я уже сожалею, что поделился своими горестями, и готов пойти на мученичество. Спишем меня в смертники и сменим тему разговора. Что ты думаешь о Вонане? Он настоящий? Или мошенник? Ты же виделся с ним близко.

- Я не знаю.

- Отлично, старина Лео, - обиженно отозвался он. - Ты всегда был проницательным. И у тебя всегда есть точный ответ!

- Все не так-то просто, Джек. Ты следил за Вонаном на экранах?

- Да.

- Тогда ты должен был понять, что это очень сложная личность. Это слишком хитрое отродье. Хитрее я не встречал.

- Но, Лео, интуитивно ты должен был почувствовать - да или нет, настоящий или нет?

- Я почувствовал, - отозвался я.

- Хочешь сохранить это в тайне?

Я облизнул губы и опустился на песок.

- Мне кажется, что Вонан тот, за кого себя выдает.

- Человек из 2999 года?