Маськин

Через неделю Матрёшка пришла к Маськину в гости и стала его учить расписывать деревянные тарелки и кружки. Она подсказывала Маськину, с какой стороны брать кисточку и куда наносить краску. У Маськина был природный талант художника, который он долго держал не вполне реализованным. Маськин, конечно, писал картины. Как вы помните, конный портрет Плюшевого Медведя, поражающего Зелёного Змия, даже выставлялся одно время в Лувре. Но из неживописного творчества единственным достижением Маськина до сих пор была замечательная огромная надпись, которую он сделал на одной из скал, торчащих на его земельном участке, большей частью покрытом кленовым лесом. Маськин написал:

ЗДЕСЬ БЫЛ

МАСЬКИН

Эту надпись он сделал по просьбе Плюшевого Медведя, который считал, что подобным действием Маськин продолжает дело пионеров-первопроходимцев, которые в своё время освоили некоторую часть Западной Сумасбродии, хотя большая её часть, конечно, так и осталась не освоенной.

Маськин очень преуспел в учёбе и вскоре расписал несколько деревянных тарелок, которые всем очень понравились, и Плюшевый Медведь их с гордостью развесил по дому.

В доме Маськина вообще все любили учиться. Я считаю, что это слишком скучно придумано, что учёба бывает только пока маленький и учиться заставляют с криками и руганью, иногда буквально из-под палки. Если вдуматься, в мире у человека мало есть более изысканных удовольствий, чем узнавать новое, понимать непонятое, открывать неоткрытое. Жаль, что люди превратили учение в тяжёлую муку, от которой так намучиваются в детстве и юности, что у большинства людей развивается устойчивая неприязнь ко всему новому или хоть сколько-нибудь сложному. И что более всего примечательно – многие люди даже гордятся своей склонностью к невежеству, кичась ей вдоль и поперёк, мол, «не знаю и знать не желаю». Очень красиво! Браво! Есть чем гордиться, чего уж там.

В доме Маськина все, наоборот, были любознательные и всё время чему-нибудь учились. Конечно, самыми продвинутыми были попугаи, потому что Шушутка обучал их новым словам с помощью компьютера, на котором эти слова были записаны, и компьютер их проговаривал до тысячи раз на дню. Попугаи уже могли свободно декламировать Шекспира, но воздерживались от этого чисто по коммунальным соображениям, чтобы не докучать трагичными вскриками другим жителям Маськиного дома. Представьте, спит себе Золотой кот, щурясь, на солнышке, а ему над ухом попугай как гаркнет: «To die: to sleep; no more!»[31] Так можно Золотого кота, не дай Бог, лишить сна, по крайней мере, на целых полчаса, что может быть опасно для его кошачьего здоровья.

Коты тоже постоянно чему-нибудь учились. Например, когда Маськин завёл себе пёсика по имени Колбаскин – Золотой кот научился прятаться от него за письменный стол Плюшевого Медведя, а кошка Бася научилась страшно выгибать спину и петь низким баритоном «мяу» в стиле надрывной арии Риголетто[32].

Шушутка со своим учителем Платошкиным научился вылавливать инфузорию-тапочку в пруду и рассматривать её под микроскопом. Он даже так её раскормил, что она стала инфузорией-валеночком и была видна уже практически без микроскопа.

Кашатка вообще была очень учёной и знала, откуда что вытекает и куда втекает.

Плюшевый Медведь совершенствовался в языках, а Маськин, как мы уже сказали, учился у Матрёшки расписывать предметы быта.

Маськин Левый тапок тоже не отставал от других жителей Маськиного дома. Он серьёзно занимался политэкономией, и часто под кроватью Маськина можно было найти Левый тапок, читающий труды подобного содержания. Правый Маськин тапок тоже был интеллигентом, болел за природу, и часто его можно было застать со «Справочником грибника», ведь Правый тапок практически профессионально занимался пропагандой альтернативных методов профилактики грибковых заболеваний ног. Каких методов? Нет, не ампутации… Если хотите подробности, спросите у него сами, а то он ещё подумает, что я страдаю грибковым заболеванием ног, и не успокоится, пока не прочтёт мне свою коронную лекцию а-ля: «Не бегайте босиком вокруг общественного бассейна».

Итак, позанимавшись рисованием с Маськиным, Матрёшка нередко присоединялась к чаепитию, и однажды за столом в Маськиной беседке завязался интересный разговор. Матрёшка разложила десять чашечек одна другой меньше, и из неё повыскакивали матрёшки одна другой моложе до самой маленькой матрёшечки, ещё сосавшей бутылочку с молоком. Перед ней Матрёшка поставила самую маленькую чашечку, хоть она чай ещё не пила.

– Ничего, пусть привыкает, – нежно сказала Матрёшка и погладила самую маленькую матрёшечку по голове.