Масло

Я нажала на кнопку замызганного домофона и для верности постучала в дверь. В сердце крепилась решимость — что бы ни случилось, я не сбегу и доведу дело до конца. Дверь наконец приоткрылась — в лицо ударил теплый воздух, насыщенный сладковатым запахом чужого дома. Передо мной возникло одутловатое землистое лицо, глаза прятались за грязноватыми стеклами очков. От слабого запаха спермы и дешевых приправ к горлу подкатила тошнота. Но я уже решила, что не отступлю. Сдерживая дыхание, я оглядела прихожую. Сразу за ней располагалась комната размером где-то три татами[74]. Маленькая кухонька, столик-котацу на покрытом циновками полу. Вокруг разбросаны журналы и пустые стаканчики из-под лапши быстрого приготовления.

Сдернуть бы с этого котацу скатерть и выбросить сейчас же из окна…

— Рада знакомству. Я — Кремми. А точнее, Икэда Сономи.

Имя я позаимствовала у своей одноклассницы из старшей школы — неприметной тихони. Говорить старалась тихо, но тут в носу защекотало, и я громко чихнула. А потом прокашлялась — сильно засвербело в горле. Ужасно нездоровое место!

Дверь за моей спиной закрылась — кажется, даже замок щелкнул. Пути назад нет.

— Меня зовут Екода Сиро.

Я внимательно осмотрела его — маленький полноватый мужчина средних лет. Голос гораздо тоньше, чем я представляла. Хилое телосложение Екоды внушало надежду: если понадобится, смогу дать ему отпор. Я уверенно прошла в комнату.

— Нелегко тебе пришлось с таким жестоким мужем. Что же, я с радостью помогу чем смогу. Чувствуй себя как дома.

Когда Екода заговорил, в уголке его сухих губ появился пузырек слюны. На коже вокруг рта проступали прыщи. Пятьдесят два ему никак ни дашь: скорее он похож на студента, несмотря на заметное брюшко и седину в волосах. Я старалась отследить каждое его движение, каждый шаг. Непохоже, чтобы он раздевал меня глазами. Но все же мое неожиданное появление явно взбудоражило его.

Поймав на себе взгляд Екоды, я состроила выражение лица пожалобнее.

Три года назад, в декабре, именно тут арестовали Кадзии Манако — прямо на глазах у Екоды. Она провела с ним последние два дня перед арестом. По словам Манако и Екоды, они познакомились в 2012 году в интернете. Выяснилось, что оба жили в Агано, и у них завязалась оживленная переписка. За несколько дней до ареста Кадзии Манако заметила, что за ее квартирой установлена слежка, и поехала к Екоде — раньше он сообщил ей свой адрес и предлагал зайти в гости как-нибудь. Якобы раньше они не встречались. Манако говорила, что Екода был добр и обходителен, словно старший брат, и не пытался к ней и пальцем прикоснуться. Спали они раздельно — Манако на третьем этаже. Екода был покорен кулинарными способностями Манако и ее заботливостью; уже к вечеру первого дня он сказал ей: ты можешь оставаться у меня сколько пожелаешь, я буду только рад, — звучало как неуклюжее предложение руки и сердца. По его словам, он не мог поверить своим глазам, когда полицейские пришли арестовывать ее. На суде Екода без конца твердил о том, какой беспросветно одинокой и несчастной была его жизнь после смерти любимой матери и как редко можно встретить таких сердечных женщин, как Манако. Екоде многие сочувствовали: он казался бескорыстным, самоотверженным человеком, неопытным в любовных делах.

Найти его имя и адрес оказалось несложно: помог интернет и записи судебных заседаний. Когда я перестала ходить в клинику репродукции, у меня освободилась уйма времени.

На Екоду я обратила внимание после разговора с Кадзии и месяц переписывалась с ним на сайте знакомств под ником Кремми. Ник Екоды — Желейный Волшебник, в честь персонажа его любимого аниме. В его глазах я — несчастная жертва домашнего насилия из Сайтамы. Я солгала, что мне тоже нравится его любимое аниме, и вытянула из него немало сведений во время переписки.

Екода родился в Агано и рано потерял отца. Какое-то время он работал системным администратором в местной компании по производству печенья сэмбэй, но из-за проблем с ментальным здоровьем был вынужден взять перерыв. Когда его мать заболела, он при содействии родственников перевез ее в Токио. Женщина умерла четыре года назад, а Екода так и остался жить тут — дом принадлежал ему. Женат он никогда не был.

Во время поездки в Ниигату меня осенило: а не был ли Екода тем самым мужчиной, который напал на маленькую Анну и стал близким другом Манако? Да, Анна говорила, что насильнику было около сорока, но это ведь впечатление ребенка. На деле он мог оказаться куда моложе. На суде Екода сказал, что они с Манако сдружились в Сети на почве землячества. Но, может, на самом деле они познакомились гораздо раньше? В таком случае отсутствие интимной связи между Екодой и Манако легко объяснить. То, что показания Екоды пусть немного, но смягчили общественное мнение о Манако, — факт. Не потому ли он выгораживал ее, что они давние сообщники, тайно поддерживающие связь уже больше десяти лет?