Масоны, розенкрейцеры, каббалисты. Реалистическая картина тайных союзов и их историческое влияние на общество

– Ты сегодня ел?

– Нет… если не считать кофе.

– Мне стоит тебя бояться?

– Собственно говоря, нет. Не считая того, что я приличный человек: для того, чтобы я у тебя что-то взял, ты должен мне это предложить.

– Ты называешь себя кровопийцей, но ты – вампир?

– В широком смысле – да, но не буквально: я не могу превращаться в летучую мышь, и я не бессмертен. Но если приравнивать вампиров к людям, пьющим кровь, то да, я вампир.

– Зачем ты пьешь человеческую кровь?

– Думаю, это можно объяснить (…) тем, что кровь содержит в себе энергию и силу. Это не новомодное чудачество, которое всплыло сейчас под влиянием «Дракулы» Брэма Стокера. Если взять африканских масаев, они тоже пьют кровь, хотя слыхом не слыхивали о вампирах (примечание автора: некоторые пастухи масаи действительно пьют кровь своего скота).

– Тебе не подходит свиная кровь?

– Теоретически подходит. В ней тоже есть жизненная энергия.

– Но ты предпочитаешь кровь человеческую?

– Мне больше нравится ее вкус. Хотя она похожа на свиную кровь. Свиная намного жирнее, но ее легче достать, если есть хорошо знакомый мясник. Человеческая кровь вкуснее и, честно говоря, благороднее.

– Кровь какой температуры приятнее всего пить?

– Температуры человеческого тела.

– И как пьют…

– (Перебивает) Я знаю людей, которые хранят охлажденную кровь, а потом разогревают ее в микроволновке. Но свежая всегда лучше.

– Она должна быть свежей, ведь иначе она свернется, не так ли?

– Именно поэтому кровь надо пить быстро. Я никогда ее не хранил. Это не в моих правилах.

– А пьют ли кровь из бокалов?

– Нет, пьют прямо из раны. Есть те, кто добавляет кровь в бокал с вином или абсентом. Но традиционно кровь пьют из раны.

– Это… твоя рана?

– Нет, это раны других людей. Есть много так называемых доноров, они отдают кровь добровольно. Это пожертвование; в это никто не верит, но есть достаточно людей, которые отдают кровь по собственному желанию.

– Вы кусаете друг друга в шею?

– Нет. Мы находим относительно незаметное место, обычно на предплечье, ближе к локтю. Как можно выше – чтобы спокойно носить футболку. Там делается разрез. Еще иногда его делают у коленной чашечки, оттуда кровь собирают в чашку, чтобы удобно пить. Кусать никого не приходится, для этого есть бритвенное лезвие.

– Как вы узнаете друг о друге, в чатах?

– Мы… просто видим друг друга. Это трудно объяснить. Поначалу я распознавал таких людей через обычную переписку – еще в середине девяностых. Пока однажды меня просто не спросили: «Скажи, ты, случайно, не пьешь кровь?» По таким вопросам люди и находят друг друга. Через одних людей я знакомился с другими. В интернете познакомиться трудно, можно даже сказать, невозможно. Там очень много фейков.

– Есть ли у вас опознавательный знак?

– Такого человека узнают по шрамам на предплечье. Эти шрамы отличаются от суицидальных порезов эмо. Те обычно режут верхнюю часть руки, чтобы причинить себе боль. Депрессивные люди никогда не наносят себе раны на предплечье, там, где проходят крупные сосуды. Им страшно, потому что может начаться сильное кровотечение. В этом случае достаточно одного вопроса: «Ты все еще режешь вены или уже пьешь кровь?» Если в ответ последует улыбка, ты понимаешь: «Ага, хорошо».

– Насколько длинными бывают такие шрамы?

– Они выглядят вполне пристойно. У меня, например, кровь густая, течет с трудом. У других кровь течет легко; за этим надо смотреть, и каждый должен себя хорошо знать. Мой самый длинный шрам тянется от кисти до плеча – добрых 15 сантиметров.

– О каком количестве крови идет речь?

– Пьют столько, сколько нужно, пока рана сама собой не закроется; еще ни разу не случалось, чтобы кто-то потерял сознание от потери крови. Именно поэтому мы пользуемся бритвами: раны скоро закрываются. Кроме того, когда пьют из раны, она смачивается слюной, а в ней есть ферменты, помогающие заживлению. В принципе, пить нужно быстро, потому что рана может закрыться в любой момент. Пьют до тех пор, пока не насытятся. Что касается количества, если рана хорошая, то это что-то около двух винных бокалов.

– Ты пьешь из нескольких ран одновременно?

– Редко.

– Вкус крови у разных людей различается?

– Да, в каждом случае он разный. По вкусу можно понять, чем питается человек. Мы даже можем на спор определить группу крови.

– Какая группа самая вкусная?

– Самые вкусные – редкие, четвертая и третья. Чаще всего попадается первая, ее можно отличить по металлическому привкусу. Именно кровь этой группы, если человек выпьет ее случайно, может вызвать тошноту. Когда обычный человек сглатывает кровь при носовом или зубном кровотечении, он может плохо себя почувствовать.

– А ты уже привык к первой группе?

– Я не тренировался. Мне это всегда нравилось. Это же не курение, когда сначала кашляешь, а потом привыкаешь.

– Сколько вас всего?

– Я бы сказал, что в Германии около 150 настоящих вампиров.

– Вам нелегко находить друг друга…

– Да, трудно. Есть очень много тех, кто просто притворяется. Или считает себя вампиром. Однажды в «Банане» (примечание автора: бывший готический бар в Регенсбурге; в настоящее время закрыт) произошел забавный случай. Позади меня за столом сидел один завсегдатай и хвастался, что он из регенсбургских вампиров. Меня это так задело, что я обернулся к нему: «Ты вампир?» Я разрезал себе руку, красиво разрезал, протянул ему и сказал: «Ну ты же вампир, не хочешь попить?» Он пришел в настоящий ужас. Ну, я напился сам и сказал ему: «Видишь? Это делается так!»

– То есть обычно это происходит среди готов?

– Нет, так нельзя сказать. Но больше всего кровопийц в готической среде, потому что там они наименее заметны.

– Как часто у тебя возникает жажда?

– Раньше это случалось чаще, примерно каждые две недели, сейчас, может быть, раз в два месяца.

– Что говорит об этом твоя семья, друзья?

– Они злятся, но терпят. Друзья считают меня чудаком, и я им об этом больше не рассказываю.

– Как вы предохраняетесь от болезней?

– Мы регулярно ходим к врачу, делаем анализы.

– Не считается ли мещанством сначала провериться, а потом перейти к делу?

– (Смеется) Лучше пять минут побыть мещанином, чем всю жизнь болеть. Мы же заботимся о себе. Вокруг так много больных.

– Если бы сейчас вы совершенно официально учредили клуб вампиров, это было бы законно?

– В принципе, да. С правовой точки зрения это можно считать клубом садомазохистов. Есть же клубы, где люди порют друг друга, и никто не возражает, если все согласны. Нам до них далеко.

– Что ты думаешь о чесноке?

– Он просто мне нравится.

– Твое отношение к крестам?

– Мне нравится на них смотреть. В противном случае я имел бы что-то против других религиозных символов.

– Святая вода не вызывает аллергических реакций?

– Вовсе нет.

– Дома ты не спишь в гробу?

– Я бы с удовольствием купил гроб. Иногда клише – это все. У меня есть знакомые, у которых стоит дома гроб.

– Ты гуляешь по кладбищам?

– Да!

– Что ты там делаешь?

– (Длинная пауза) Там я наслаждаюсь покоем и прислушиваюсь к голосам.

– Но без саперной лопатки?

– Без саперной лопатки. И не ложусь на могильные плиты; я слишком уважаю мертвых и их близких.

– Давай немного поговорим о прегрешениях твоей молодости. Ты вступал в конфликт с законом. Не расскажешь, что случилось?

– (Тяжело вздыхает) Все произошло совершенно по-дурацки. Мне хотелось пить. Я тогда поцарапал руку одному парню, пьяному в хлам, который сидел под деревом, и сделал глоток.

Со мной был дружок, и он тоже отпил чуть-чуть, хотя я хотел его удержать: «Слушай, это не твое дело!» Ну, парень поднял крик, это привлекло внимание окружающих. Я сказал, что надо сматываться, пока нас не поймали.

Мы убежали, но потом вернулись, к тому времени знакомые того парня уже вызвали полицию, и нас задержали. Ночь мы провели в районной больнице, где со мной говорил психолог. Он спрашивал, что случилось (…) Меня отпустили, а мой приятель еще некоторое время полежал привязанным к кровати, потому что орал, что он вампир и сейчас у всех всю кровь выпьет.

– Тогда тебя за причинение телесных повреждений приговорили к социальным работам.

– Да. (Смеется) На кладбище. 31 декабря я начал там работать. Нужно было посыпать дорожки гравием. Так как я быстро замерзал, то остаток дня проводил в подвале крематория, занимаясь уборкой. Я тогда, честное слово, думал, как я мог получить такую чудесную работу, какое это гениальное решение! Это было просто замечательное кладбище.