Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

Но затем я взглянул на выполненные обязательства и понял, что вера может творить чудеса. Эти чуваки, которые ходят по раскаленным углям? Или парни, которые используют свои животы, чтобы ломать кирпичи (или как какой-нибудь ниндзя, владеющий мачете, разрубает арбуз полопам)? Как они все делают это?

Вера.

Для меня это вера в Бога. Вера в Иисуса Христа.

Я не хочу рисовать слишком широкой кистью. Если чему-то и научила меня реабилитация, так это тому, что каждая ситуация, каждый человек и мгновение — уникальны. Все наркоманы разные. Что работает для большинства, может не сработать для меня. (Черт, после семнадцати поездок в реабилитационный центр, это поразительно очевидно, разве нет?) Для меня работала лишь одна вещь: установление отношений с Богом. Это изменило все.

Смотрите, существует три различных типа пьющих людей: умеренный пьяница, пьяница и алкоголик. Если вы не алкоголик, учитывая достаточное основание, вы сможете вести трезвый образ жизни. Думаю, что был алкоголиком из-за кокаина. Уберите это из уравнения, и все становится по-другому. Хотя, на самом деле, все это сводится к этому: я больше не просыпаюсь утром с наркотиками и алкоголем на уме. В течение долгого времени, я не мог этого сказать. Я жил следующей бутылкой, следующей дорожкой кокаина, следующим шариком героина. Но больше этого не будет. Я не могу объяснить это, и я знаю, что не будет недостатка в критиках, которые назовут меня бредовым или еще хуже — лжецом. Мне все равно. Я знаю, как я себя чувствую. Я не хожу весь день, думая, Господи, не могу дождаться пяти часов, чтобы откупорить бутылку вина.

Жажда просто…ушла.

Говорят, что Бог посылает людей на АА, и АА посылает их обратно к Богу. Если у вас действительно состоялось духовное пробуждение, зачем это ограничивать? Мой опыт был экстраординарным. Я знаю это, и не ожидаю, что кто-то купится на это. Ты облажался семнадцать раз, ну, определенно это вызовет долю скептицизма. Дело в том, что это было великое время. Я люблю свою жизнь; я люблю то, чего достиг и создал. Я видел ошибки своего пути и то, что сделали алкоголь и наркотики со мной и моей семьей, и то, что они сделали с моей карьерой и моим телом. Алкоголь и наркотики для меня это как обоссать штаны в зимний день: хорошо лишь некоторое время… пока не начинае дуть холодный ветер. И тогда эти ощущения не так великолепны.

Но знаете что? Я также не хотел упускать опыт, который у меня был, пока результат оставался положительным: уйти от того, кто был воспитан в душной атмосфере порочной религиозности и ненавидеть Бога, а затем совершить полный круг и начать снова верить в Бога. Это было наградой и выполненной задачей, которую трудно понять, если вы сами не прошли нечто подобное. Я прошел путь от бездобного ребенка до человека, добившегося всего в жизни своими собственными силами, миллионера, сделавшего состояние своим трудом, до…того, кто теперь понимает, что не существует такого понятия, как “добившийся всего собственными силами”.

Все, что касается моих успехов, так это результат некой высшей силы. Теперь, когда я это понимаю, это похоже на то, что, я, наконец, вписываюсь в эту картину, без какой-либо необходимости прорубать края в обрамляющей ее рамке.

Глава 17: Мегадэт: возрождение

“Мы вернемся!”

Шон Дровер, Джеймс МакДонаф, я и Глен желают доброй ночи зрителям

Когда я вышел из Ла Хасиенда, я был убежден, что Мегадэт пришел конец. У меня не было ни сил, ни желания возрождать группу в какой-то новом виде или форме. В ней были, опять же, лишь я и Эллефсон. И честно говоря, мое внимание касалось других вещей: здоровья, семьи, духовности. Я понятия не имел, смогу ли я когда-нибудь играть на гитаре на том уровне, который бы представлял жизнеспособный вариант. Безусловно, мне было лучше, мое здоровье укреплялось с каждым днем с помощью упражнений и физиотерапии. Но играть те блистательные соло, что стали фирменным знаком Мегадэт?

Танец по грифу, сделавший меня знаменитым? Чувак, до этого было еще очень далеко.

Вместо того, чтобы отложить все и всех, пока я не пойму, чем хочу заниматься в свою оставшуюся жизнь, я позвонил Дэвиду и предложил собраться вместе. Мы встретились в Старбакс, штат Феникс. В разговоре витал дух конца, но он был совершенно дружественным. Дэвид был мне как младший брат, и даже хотя наши пути несколько разошлись в последние годы, я хотел для него что-нибудь сделать.

“Я ухожу” — сказал я. “И хочу передать все тебе. Я хочу, чтобы ты стал исполнительным продюсером архивов. Я хочу, чтобы ты следил за недвижимостью”.