Мастер и Маргарита

Иванович!.. Тысяч рублей, - и со словами, как-то не идущими к серьезному делу: -Эйн, цвей, дрей! - выложил председателю пять новеньких банковских пачек.	Ivanovich! ... thousand roubles . . .' And with words somehow unsuited to serious business -'Bin, zwei, drei!' - he laid out for the chairman five stacks of new banknotes.
Произошло подсчитывание, пересыпаемое шуточками и прибаутками Коровьева, вроде "денежка счет любит", "свой глазок -смотрок" и прочего в том же роде.	The counting-up took place, interspersed with Koroviev's quips and quiddities, such as 'Cash loves counting', 'Your own eye won't lie', and others of the same sort.
Пересчитав деньги, председатель получил от Коровьва паспорт иностранца для временной прописки, уложил его, и контракт, и деньги в портфель, и, как-то не удержавшись, стыдливо попросил контрамарочку...	After counting the money, the chairman received from Koroviev the foreigner's passport for temporary registration, put it, together with the contract and the money, into his briefcase, and, somehow unable to help himself, sheepishly asked for a free pass ...
- О чем разговор! - взревел Коровьев, -сколько вам билетиков, Никанор Иванович, двенадцать, пятнадцать?	'Don't mention it!' bellowed Koroviev. 'How many tickets do you want, Nikanor Ivanovich - twelve, fifteen?'
Ошеломленный председатель пояснил, что контрамарок ему нужна только парочка, ему и Пелагее Антоновне, его супруге.	The flabbergasted chairman explained that all he needed was a couple of passes, for himself and Pelageya Antonovna, his wife.
Коровьев тут же выхватил блокнот и лихо выписал Никанору Ивановичу контрамарочку на две персоны в первом ряду. И эту контрамарочку переводчик левой рукой ловко всучил Никанору Ивановичу, а правой вложил в другую руку председателя толстую хрустнувшую пачку. Метнув на нее взгляд, Никанор Иванович густо покраснел и стал ее отпихивать от себя.	Koroviev snatched out a notebook at once and dashed off a pass for Nikanor Ivanovich, for two persons in the front row. And with his left hand the interpreter deftly slipped this pass to Nikanor Ivanovich, while with his right he put into the chairman's other hand a thick, crackling wad. Casting an eye on it, Nikanor Ivanovich blushed deeply and began to push it away.
- Этого не полагается... - бормотал он.	'It isn't done . . .' he murmured.
- И слушать не стану, - зашептал в самое ухо его Коровьев, - у нас не полагается, а у иностранцев полагается. Вы его обидите, Никанор Иванович, а это неудобно. Вы трудились...	'I won't hear of it,' Koroviev whispered right in his ear. 'With us it's not done, but with foreigners it is. You'll offend him, Nikanor Ivanovich, and that's embarrassing. You've worked hard . ..'
- Строго преследуется, - тихо-претихо прошептал председатель и оглянулся.	'It's severely punishable,' the chairman whispered very, very softly and glanced over his shoulder.
- А где же свидетели? - шепнул в другое ухо Коровьев, - я вас спрашиваю, где они? Что вы?	'But where are the witnesses?' Koroviev whispered into his other ear. 'I ask you, where are they? You don't think . .. ?'
И тут случилось, как утверждал впоследствии председатель, чудо: пачка сама вползла к нему в портфель. А затем председатель, какой-то расслабленный и	Here, as the chairman insisted afterwards, a miracle occurred: the wad crept into his briefcase by itself. And then the chairman, somehow limp and even broken, found himself