Мастер и Маргарита

весеннее праздничное полнолуние, под вечер появляется под липами на Патриарших прудах человек лет тридцати или тридцати с лишним. Рыжеватый, зеленоглазый, скромно одетый человек. Это - сотрудник института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев.	man of about thirty or thirty-odd appears towards evening under the lindens at the Patriarch's Ponds. A reddish-haired, greeneyed, modesdy dressed man. He is a researcher at the Institute of History and Philosophy, Professor Ivan Nikolaevich Ponyrev.
Придя под липы, он всегда садится на ту самую скамейку, на которой сидел в тот вечер, когда давно позабытый всеми Берлиоз в последний раз в своей жизни видел разваливающуюся на куски луну.	Coming under the lindens, he always sits down on the same bench on which he sat that evening when Berlioz, long forgotten by all, saw the moon breaking to pieces for the last time in his life.
Теперь она, цельная, в начале вечера белая, а затем золотая, с темным коньком-драконом, плывет над бывшим поэтом, Иваном Николаевичем, и в то же время стоит на одном месте в своей высоте.	Whole now, white at the start of the evening, then gold with a dark horse-dragon, it floats over the former poet Ivan Nikolaevich and at the same time stays in place at its height.
Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает. Он знает, что в молодости он стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и вылечился. Но знает он также, что кое с чем он совладать не может. Не может он совладать с этим весенним полнолунием. Лишь только оно начинает приближаться, лишь только начинает разрастаться и наливаться золотом светило, которое когда-то висело выше двух пятисвечий, становится Иван Николаевич беспокоен, нервничает, теряет аппетит и сон, дожидается, пока созреет луна. И когда наступает полнолуние, ничто не удержит Ивана Николаевича дома. Под вечер он выходит и идет на Патриаршие пруды.	Ivan Nikolaevich is aware of everything, he knows and understands everything. He knows that as a young man he fell victim to criminal hypnotists and was afterwards treated and cured. But he also knows that there are things he cannot manage. He cannot manage this spring full moon. As soon as it begins to approach, as soon as the luminary that once hung higher than the two five-branched candlesticks begins to swell and fill with gold, Ivan Nikolaevich becomes anxious, nervous, he loses appetite and sleep, waiting till the moon ripens. And when the full moon comes, nothing can keep Ivan Nikolaevich at home. Towards evening he goes out and walks to the Patriarch's Ponds.
(Сидя на скамейке, Иван Николаевич уже откровенно разговаривает сам с собой, курит, щурится то на луну, то на хорошо памятный ему турникет.)	Sitting on the bench, Ivan Nikolaevich openly talks to himself, smokes, squints now at the moon, now at the memorable turnstile.
Час или два проводит так Иван Николаевич. Затем снимается с места и всегда по одному и тому же маршруту, через Спиридоновку, с пустыми и незрячими глазами идет в Арбатские переулки.	Ivan Nikolaevich spends an hour or two like this. Then he leaves his place and, always following the same itinerary, goes with empty and unseeing eyes through Spiridonovka to the lanes of the Arbat.
Он проходит мимо нефтелавки, поворачивает там, где висит покосившийся старый газовый фонарь, и подкрадывается к	He passes the kerosene shop, turns by a lopsided old gaslight, and steals up to a fence, behind which he sees a luxuriant, though as yet