Мастер и Маргарита

ворочая языком, - вчера я немножко...	moving, 'yesterday I got a bit...'
- Ни слова больше! - ответил визитер и отъехал с креслом в сторону.	'Not a word more!' the visitor answered and drew aside with his chair.
Степа, тараща глаза, увидел, что на маленьком столике сервирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, водка в объемистом ювелиршином графинчике. Особенно поразило Степу то, что графин запотел от холода. Впрочем, это было понятно - он помещался в полоскательнице, набитой льдом. Накрыто, словом, было чисто, умело.	Styopa, rolling his eyes, saw that a tray had been set on a small table, on which tray there were sliced white bread, pressed caviar in a little bowl, pickled mushrooms on a dish, something in a saucepan, and, finally, vodka in a roomy decanter belonging to the jeweller's wife. What struck Styopa especially was that the decanter was frosty with cold. This, however, was understandable: it was sitting in a bowl packed with ice. In short, the service was neat, efficient.
Незнакомец не дал Степиному изумлению развиться до степени болезненной и ловко налил ему полстопки водки.	The stranger did not allow Styopa's amazement to develop to a morbid degree, but deftly poured him half a glass of vodka.
- А вы? - пискнул Степа.	'And you?' Styopa squeaked.
- С удовольствием!	'With pleasure!'
Прыгающей рукой поднес Степа стопку к устам, а незнакомец одним духом проглотил содержимое своей стопки. Прожевывая кусок икры, Степа выдавил из себя слова:	His hand twitching, Styopa brought the glass to his lips, while the stranger swallowed the contents of his glass at one gulp. Chewing a lump of caviar, Styopa squeezed out of himself the words:
- А вы что же... закусить?	'And you ... a bite of something?'
- Благодарствуйте, я не закусываю никогда,- ответил незнакомец и налил по второй. Открыли кастрюльку - в ней оказались сосиски в томате.	'Much obliged, but I never snack,' the stranger replied and poured seconds. The saucepan was opened and found to contain frankfurters in tomato sauce.
И вот проклятая зелень перед глазами растаяла, стали выговариваться слова, и, главное, Степа кое-что припомнил. Именно, что дело вчера было на Сходне, на даче у автора скетчей Хустова, куда этот Хустов и возил Степу в таксомоторе. Припомнилось даже, как нанимали этот таксомотор у "Метрополя", был еще при этом какой-то актер не актер... с патефоном в чемоданчике. Да, да, да, это было на даче! Еще, помнится, выли собаки от этого патефона. Вот только дама, которую Степа хотел поцеловать, осталась неразъясненной... черт ее знает, кто она... кажется, в радио служит, а может быть, и нет.	And then the accursed green haze before his eyes dissolved, the words began to come out clearly, and, above all, Styopa remembered a thing or two. Namely, that it had taken place yesterday in Skhodnya, at the dacha of the sketch-writer Khustov, to which this same Khustov had taken Styopa in a taxi. There was even a memory of having hired this taxi by the Metropol, and there was also some actor, or not an actor . . . with a gramophone in a little suitcase. Yes, yes, yes, it was at the dacha! The dogs, he remembered, had howled from this gramophone. Only the lady Styopa had wanted to kiss remained unexplained ... devil knows who she was . .. maybe she was in radio, maybe not. . .