Мастер крушений

На следующее утро Эма и Мадлен занимались утренним туалетом, а Тибо, утопив ноги в пушистом ковре, наслаждался первыми глотками кофе. Потом вспомнил, что надо бы побриться.

– Можешь меня побрить, Бенуа, если хочешь, – сказал король, разленившись и разнежившись.

Бенуа, разумеется, не упустил редкую возможность и тут же взялся за дело. В мечтах он бы справился и с непокорным хохолком на макушке, но он не был цирюльником, так что пришлось ограничиться бритьем. Он уничтожал тень растительности на королевских щеках, когда в дверь просунулась пухлая физиономия Овида.

– В чем дело, баталёр? – спросил Тибо. – Ищешь цирюльника, чтобы побриться?

Овид потер подбородок, похожий на наждак.

– Нет, сир, не ищу. К вам три пастуха, просят принять их немедленно.

– Я уже сказал, Овид, пусть жалобы подают во дворец. У нас нет времени разбирать их на месте.

– Понял, сир, но здесь, похоже, дело срочное.

– Срочное или нет, Овид, у меня нет скипетра, а значит, я все равно ничего не смогу решить.

– У одного из них кровь на плаще, сир.

– Кровь?

– Кровь. Так же верно, как то, что я толстяк.

– Кровь, говоришь? Ну что ж… В таком случае…

Пастухи в поношенных плащах и деревянных башмаках приехали издалека, оседлав рабочих лошадей. До скипетра им дела не было. Они рассказали королю историю, которая его удивила и обеспокоила.

– Так. Значит, у вас пропало семь овец, шесть из них вы нашли, все были мертвы и только одна обглоданная. Я правильно понял?

– То-то и есть, сир. Нас это встревожило. Хищный зверь убивает только ради еды, – сказал один пастух.

– А мы слышали… – отважился другой, но не решился произнести слово «волк».

– Да, так оно и есть. Мы все слышали. Но что делали ваши овцы в поле посреди ночи? – удивился Тибо.

– С вечера мы их заперли в овчарне, сир, и, как всегда, пересчитали.

– Однако зарезали их не в овчарне?

– Нет, сир. Их вытащили наружу и зарезали.

Тибо провел рукой по подбородку. Бенуа постарался: щетина не появится дней десять, не меньше.

– Где ваша овчарня?

– В часе езды отсюда, на другом конце леса. Рядом с Большим.

– Большим – это каким?

– Гиблым, сир.

– Вы живете рядом с Гиблым лесом? – изумился Тибо.

– Не мы, сир, наши овцы.

– Овид, оседлай Эпиналя. Я провожу пастухов.

– Неужели, сир? – встревожился Овид. – Тогда я с вами!

– Поехали. Вот что, Овид… – Тибо зашептал ему на ухо: – Скажи королеве, что встреча затянулась, а потом мне еще нужно повидаться с советницами. Пусть Мадлен и Лукас проводят ее к источникам и следят, чтобы она ни в коем случае не простудилась. И не перегрелась. Ты меня понял? Вернемся к обеду.

Овид в недоумении почесал нос.

Тибо часто совершал неожиданные поступки, но никогда не таился от Эмы.

– Так и сказать? Вы уверены, сир?

Тибо нетерпеливо указал на дверь.

– Постарайся говорить убедительно.

Овид вышел. По привычке он ловил в изменчивом воздухе предвестья будущей бури, и сейчас чутье ему подсказывало, что король совершает большую ошибку. А в конюшне Овиду совсем не понравился разговор Тибо с Лисандром, которого они там встретили.

– Хочешь с нами? – спросил Тибо. – Ездить верхом умеешь? Нет? Так я и думал. Сиди тихо дома, ни шагу за порог. Никаких шалостей, Лисандр. Понял? Ты меня понял?

Лисандр съежился и взглянул на баталёра. Тому тоже стало не по себе, но он только пожал плечами.

Через несколько секунд лучшие лошади королевской конюшни поплелись через лес медленным шагом в лад с крестьянскими клячами. Тибо хотелось как можно скорей добраться до овчарни и вернуться обратно, Эпиналь мечтал о том же: пуститься в галоп. Но лесная тропа была очень узкой. Сначала она вилась между темных елей, вскоре их сменили клены, вязы, тополя, скрипучие березы. Ледяная корка, которая вчера превращала деревья в сказку, за ночь разодрала им кору, повредила почки. Кругом завалы валежника. Одинокий воробушек притулился, дрожа, на голой ветке. Не на чем глазу отдохнуть.

Король поднял воротник просторного красного плаща. Одной рукой он держал поводья, а вторую спрятал в рукав. Холод забирался повсюду, даже в сапоги. Чем дальше он отъезжал от Шале, тем больше сожалел, что не поцеловал Эму перед отъездом. Тибо вдруг так затосковал, словно расстался с ней навсегда.

– Странно, – пробормотал он сам себе.

Он представил, как она купается в теплом источнике, – безупречная кожа, прозрачная вода… Смуглая королева ослепит красотой молодящихся маркиз. Тибо немного успокоился, но в следующую секунду сердце сжалось еще больнее: он всерьез испугался, что больше никогда не увидит Эму. Рука невольно потянулась к шее, и король сквозь плотное сукно нащупал медальон, с которым никогда не расставался.

– Что голову повесили, ваше величество? – осведомился Овид.

– Холод так и пронизывает, не находишь?

– Но мы кое-что похуже переживали, не так ли?