Мастер крушений

Марселин, насвистывая, подошел к вантам и взялся за них, собираясь лезть на марс. Сейчас с грот-марса собирался спуститься вниз Пусен, и он его сменит. Пусен, держась рукой за канат, привычным движением приготовился сунуть подзорную трубу за пояс, как делал не одну сотню раз. Но в это утро – то ли от усталости, то ли из-за жары – труба выскользнула у него из рук и со всей силы ударила висящего на канате Марселина прямо в висок. Тот, даже не поняв, что произошло, упал в море.

– Человек за бортом! – завопил Пусен. – По правому борту!

Шхуна шла вперед как ни в чем не бывало.

– По правому борту сзади! По правому борту сзади!

Гийом Лебель бросился со всех ног на бак и увидел Марселина, который барахтался в волнах, окруженный акулами.

– Плыви, Марселин, плыви! Ты умеешь плавать, плыви! – кричал Гийом, приказав спустить спасательную шлюпку.

– Амулет при нем? – встревоженно спросил Овид, словно это было самое главное.

Гийом не ответил ему.

А Марселин уже не плыл, он даже не шевелился и погружался все глубже в воду. Тут случилась вторая беда. Матросы не поверили собственным глазам: в море бросилась Эма.

Она, как кинжал, рассекла играющую солнечными бликами воду и стала уходить вглубь, окруженная миллионом пузырьков. Темнеющий в воде корпус «Изабеллы» казался брюхом огромного кита. Акулы и рыбьи внутренности остались где-то на поверхности.

До чего же непривычное зрелище – вокруг синева, тишина, ледяной холод. Эма погружалась глубже, глубже, соль ела ей глаза, голову сжимало, как в тисках, легкие, казалось, разорвутся. Чем ниже она опускалась, тем глуше становилась тишина. От давления воды грозили лопнуть барабанные перепонки. Холод парализовал Эму.

Но Марселин! Марселин!

Неимоверным усилием Эма заставила двигаться одну руку. Другую. Потом ноги. Стала подниматься вверх, и ей показалось, что она тащит на себе весь океан. Сердце бухало в ушах. Черная пелена застилала глаза. Полотно, которым она заматывала себе грудь, чтобы стать похожей на мальчика, размоталось, и она почувствовала: нужен воздух! Сейчас! Немедленно! Не то она потеряет сознание. А если потеряет сознание, вдохнет соленую воду. Она имела дело с утопленниками и знала: их легкие заполнены водой. Говорят, что утопленники испытывают эйфорию. Но эйфории Эма не хотела.

Она вовремя вынырнула на поверхность. Воздух ободрал ей горло, свет ослепил. Издалека ее звали, но она ничего не слышала. Вокруг скользили плавники акул, словно конькобежцы. Эма опустила лицо в воду, ища Марселина. Справа нет, слева тоже. Внизу. Он был внизу. Амулет на шее как будто тоже тянул Эму вниз.

Она опять нырнула. Вода сопротивлялась, словно стала каменной. И все же… Все же… Она схватила Марселина, но он, как видно, решил утащить ее с собой. Какой же он тяжеленный… Эма тянула его за волосы. Изо всех сил. Словно якорь голыми руками. Черная пелена. В ушах колокола. Легкие разрываются. Эма и Марселин близко к поверхности. Близко. Но все-таки они тонут… Она его больше не поймает, если сейчас вынырнет без него…

Эма сделала еще одно, возможно, последнее усилие. В руках у нее остался клок волос. В глазах черно, но Марселин рядом. На ощупь она ухватила его под руки. Толкаясь ногами, вытянула на поверхность. В теле Марселина ни энергии, ни кислорода. И вдруг сила бо́льшая, чем сила Эмы, вытолкнула их обоих на свет. Эма так никогда и не узнала, что же их спасло.

Воздух! Эма запрокинула голову и жадно его глотала. Она по-прежнему держала Марселина, он был очень тяжелый. Губы у него посинели, глаза не открывались. Он не дышал.

Эма не заметила, как к ним подошла спасательная шлюпка. Кто-то поднял Марселина, легко, будто форель. Конечно, это был Феликс. Избавившись от тяжкого груза, Эма почувствовала себя перышком. У нее онемели руки и ноги, ей хотелось отдаться на волю волн. Но рулевой бросил ей канат, и минуту спустя она уже лежала в прогретой солнцем лодке.

Она видела широкую спину фельдшера, который наклонился над Марселином. Лукас давил обеими руками на грудь утопленника, делал искусственное дыхание, дышал изо рта в рот и ругался на чем свет стоит. Гийом привел шлюпку к шхуне и теперь ждал, держась за канат, который поможет им подняться на борт.

Морская синева сливалась с небесной. Акулы уплыли. Марселин не дышал.

Лукас готов был уже отчаяться, но тут спазм скрутил Марселина, словно червя, голова дернулась, изо рта хлынула вода. Гром аплодисментов послышался с верхней палубы. Марселин закашлялся и приоткрыл один глаз. Счастливый Лукас обложил его от души:

– Черт бы тебя побрал, скотина ты этакая! Ты же умеешь плавать, урод!

Гийом подал знак поднимать шлюпку. На полдороге Эма вдруг заметила, что мокрая рубашка прилипла к телу, стала прозрачной. Она заслонилась руками, скрестив их на груди, и в этот миг кто-то бросил ей сверху джутовый мешок.

Шлюпку на палубе встретили молчанием. В тишине раздавался только стук зубов Эмы. Ноги ее не держали, с волос и одежды текла вода, холод пробирал до костей.

– Там же акулы, Эма… Ты что, с ума сошла? – пробормотал Пусен. Он чувствовал себя виноватым из-за дурацкой подзорной трубы…