Мастер страшного суда

Послышались скользящие шаги по ковру и легкий звон посуды. Потом на окнах взвились шторы. Дневной свет проник в комнату, от его яркости стало больно лицу.

- Если господин ротмистр уезжать собрались, то пора вставать, - сказал Винцент, стоя у окна.

- Уезжать? Куда? Зачем? - спросил я, еще не совсем проснувшись, и попытался собраться с мыслями, но мог только вспомнить, что ночью упаковал оба чемодана, - Есть еще время. Ты отвезешь мне чемоданы на вокзал.

- На Южный?

Прошло некоторое время, прежде чем я вспомнил о цели своего путешествия.

- Нет, я еду в Хрудим, - сказал я. - Опусти шторы, я еще посплю немного.

- Господи! - крикнул вдруг Винцент. - Какой у вас вид, господин ротмистр!

Я все еще не совсем пришел в себя.

- Что случилось? - спросил я в досаде и присел на постели.

- На лбу! Прямо под правым глазом! Где это, господин ротмистр, вы так ударились? Я ощупал пальцами лоб.

- Покажи-ка! - сказал я, и Винцент принес мне зеркало. Я с удивлением увидел рану с запекшейся кровью и не мог объяснить себе ее происхождение.

- Вчера на лестнице опять было темно, - сказал я затем только, чтобы больше об этом не думать. - Этакие негодяи! Теперь ступай и дай мне спать.

- А что мне сказать этому господину? Он ждет ответа и говорит, что дело очень спешное.

- Какому господину, черт возьми?

- Я уже докладывал господину ротмистру. В соседней комнате ждет господин. Он сюда еще ни разу не приходил. Высокий, белокурый. Говорит, что непременно должен переговорить с господином ротмистром, и так удобно уселся за письменным столом, словно у себя дома.

- Назвал он себя?

- Карточка лежит на сахарнице.

Я взял карточку и прочитал: "Вольдемар Сольгруб". Два-три раза прочитал я это имя, и потом только припомнились мне события минувшего дня. Жуткое чувство охватило меня. Что нужно от меня инженеру так рано утром? Его визит не предвещает, конечно, ничего хорошего. Я стал думать, не сослаться ли мне на нездоровье или просто не передать ли, что принять его не могу. Я хотел быть один, никого не видеть, ничего не знать.

Но только в первое мгновение промелькнули у меня эти мысли, и я их отогнал.

- Я позавтракаю позже, - сказал я слуге. - А господина этого попроси еще немного подождать. Через пять минут я буду к его услугам.

Когда я вошел в комнату, инженер сидел за моим письменным столом. Он казался усталым и невыспавшимся, это было первое впечатление. Перед ним лежало в пепельнице пять или шесть окурков; поджидая меня, он, по-видимому, безостановочно курил. Обеими руками он подпирал голову и глядел в пространство каким-то странным, стеклянным взглядом. Нижняя губа у него была слегка искривлена, словно он боролся с физической болью. Но едва лишь он заметил мое присутствие, это выражение исчезло. Он встал и подошел ко мне. В глазах у него читалось напряженное ожидание.

- Простите, что я распорядился вас разбудить, - заговорил он. - Но, право же, я дольше ждать не мог.

- Помилуйте, я вам за это признателен, - сказал я. - Я заспался, этого со мной обыкновенно не бывает... Чашку чаю разрешите?..

- Нет, благодарю вас, чаю не хочу. Вот от рюмки коньяку не откажусь... Спасибо, достаточно. Ну-с, вы знаете, зачем я пришел?

- Я полагаю, что вас прислал ко мне Феликс, - ответил я. - Со вчерашнего дня произошло что-нибудь новое?

- Еще нет. Покамест нет, - пробормотал инженер, и глаза у него сделались опять стеклянными.

- В таком случае я в самом деле не догадываюсь,

- Боюсь, что я действительно напрасно пришел,-сказал он. Он сидел, наклонившись вперед, и смотрел в сторону совершенно бессмысленным взглядом. - Я вообразил себе, что вы сможете мне сказать, с кем говорили вы вчера вечером по телефону об Ойгене Бишофе, вы помните? Больше вы не думали о том, кто бы могла быть эта дама?

- Думал, - сказал я порывисто, и не успел еще договорить это слово, как меня осенило своего рода наитие, я внезапно пришел к заключению, показавшемуся мне необходимым и убедительным. - Я думал и пришел вот к какому выводу. Дама, с которою я говорил, может быть только актрисой. Я полагаю, что знаю ее по сцене, потому что с Ойгеном Бишофом у меня было мало общих знакомых. Но когда и в какой пьесе я видел ее, этого я, к сожалению, припомнить не мог.

- Благодарю вас, - выпалил инженер и устремил совершенно равнодушный взгляд на степной зеленый коврик.

- Думаю, что я еще вспомню ее фамилию, - продолжал я, помолчав, - мне нужно для этого известное время. Мне придется перебрать в памяти не слишком много имен, я за последнее время не очень часто бывал в театрах.

Инженер сидел против меня безучастно, подпирая голову рукою. Он все еще не говорил ни слова, и его молчание невыразимо тяготило меня.

- Если бы мы могли встретиться после обеда, - предложил я, - скажем, в пять часов - такой срок должны вы мне дать, - то я уверен, что до тех пор...

Он прервал мои слова движением руки.

- Нет, не трудитесь, - сказал он. И затем, протянув руку к бутылке с коньяком, принялся пить рюмку за рюмкой как помешанный.