Мастер теней

Этот год с самого начала был неудачным, так что этот арест, и, скорее всего, последующая за ним бессрочная опала были вполне закономерным продолжением череды неудач и промахов. Расстроившаяся женитьба; постоянные, бесплодные споры с герцогом, и одна весьма крупная ссора, последовавшая после того, как Жан Беррийский по совету каких-то многомудрых (многомудных, как сказал бы Поль Лимбург) докторов решил одним махом поправить душевное здоровье своего венценосного племянника и (из наилучших побуждений, видит Бог!) подстроил ему в поздний час нападение дюжины весьма натурально ряженых чертей… короля только к утру удалось привести в чувство, после чего он надолго погрузился в свое невнятно бормочущее безумие; безуспешные попытки наладить расшатанное поборами хозяйство города и подвластных ему территорий… А как хорошо все начиналось, сколь многим поманила его Фортуна!..

…Алиенора была единственной дочерью барона ла Рош-Розе, владевшего обширными землями к югу от Безье. Барон слыл изрядным чудаком, не в меру увлекался астрологией и метафизикой, и делам управления поместьем предпочитал составление гороскопов, похожих на бред спятившего геометра. Он рано овдовел и воспитанием Алиеноры занималась его сестра, Аделаида Буасоне, жена богатого юриста; в ее доме Пейре Бетизак, приглашенный на какой-то из семейных праздников, и встретился со своей будущей возлюбленной.

Она была хороша особенной, тонкой красотой: жемчужно-бледная кожа, изящные черты лица, невинные темно-голубые глаза, и удивительно светлые, почти серебристые волосы… и при всем этом она отнюдь не казалась бесцветной, ибо природа наградила ее приветливым, веселым нравом, приятно-звонким смехом и — в придачу — двумя очаровательными родинками на левой щеке.

Их первая беседа была настолько забавна, что, вспоминая ее, Бетизак улыбался даже в тюрьме. Алиенора сидела за вышиванием, он, стоя рядом, заглядывал ей за плечо, а рядом тетушка Аделаида громогласно делилась с женой бальи Гранмона рецептом приготовления рагу из зайца.

— Скажите, Алиенора, сердце какого рыцаря вы столь безжалостно пронзаете иголкой?

— Это рыцарь Тристан… уколы моей иголки должны казаться ему нежными прикосновениями, по сравнению с теми ранами, что нанесла ему Госпожа Любовь…

— Моя дорогая Маргарита, главное — не мойте его, а сразу швыряйте на угли да обжарьте хорошенько! Потом порежьте на куски и бросайте в горшок вместе с луком и кабаньим салом, и снова на огонь, да мешайте хорошенько.

— …Конечно, любовный напиток лишил их разума, отведав его, они утратили власть над собой. Как вы думаете, это оправдывает их?

— Нет, я так не думаю.

— Почему же?

— Да потому что не было никакого любовного напитка, Алиенора. Истинная любовь не нуждается в ухищрениях и приворотах. Волшебство было в глазах Изольды, в блеске ее волос, в прикосновении рук… и сердце Тристана наполнилось им подобно драгоценному кубку. Их оправданием была Любовь…

— Затем, Маргарита, поджарьте хлеб — да смотрите, чтоб непременно до румяной корочки! — и залейте его бульоном из горшка, и не забудьте добавить толику доброго вина! А теперь пряности… так-так, ага: имбирь, гвоздика, мускатный орех, корица и столько же стручкового перца, и все это разведите в уксусе.

— Так значит, по — вашему, что любовь все оправдывает?

— Я добрый христианин, Алиенора, разве могу я думать иначе? Вспомните послание апостола Павла…

— И самое главное, мадам Гранмон — отжатый хлеб пропустите через кисею, иначе рагу будет похоже на непропеченный пирог. Когда же все будет готово, швыряйте это добро в котел: сначала лук с салом, потом хлеб, потом зайца; тушите, пока не станет коричневым, как ряса бенедиктинца, да сдобрите пряностями, да посолите… А уж тут такие пойдут ароматы, что вашему муженьку нипочем не усидеть за своими бумагами, прибежит на кухню как миленький!

— Вы думаете, Алиенора, что король Марк поступил с Тристаном слишком жестоко, запретив ему любить свою собственную жену и королеву? Но ведь у него могли быть и свои соображения… Все это было как-то неприлично, что сказали бы соседи… и потом, королева Изольда так искусно готовила рагу из зайца…

Плечи Алиеноры слегка вздрагивали от сдерживаемого смеха; она обернулась, глянула на Бетизака — и он почувствовал, как его пустое доселе сердце наполняется, и услышал на единое мгновение ликующий хор ангелов, танцующих на кончике ее иглы.

Все цветет! Вокруг весна!
Королева влюблена!

Радостные, молодые голоса звучали во всех предместьях Безье. Что тут поделаешь — май!.. И Пейре Бетизак, поддавшись всеобщему настроению, отправился в цветущие фруктовые сады, где горели костры, звенели песни и танцевали девушки. В центре одного из хороводов он увидел Алиенору, увенчанную цветочным венком, — она играла королеву весны, и он поспешил вмешаться в ряды ее «подданных», рискуя при этом оказаться «старым королем».